‘Артур Клинов’

Забавно, что в интернет-магазинах данную книгу можно найти в разделе «Путеводители по странам»; впрочем, упрекать в этом некого, максимум – улыбнуться факту заигрывания автора с читателями, который сам выудил это противоречивое слово в название. На самом деле это, конечно, не путеводитель по Минску, скорее уж путеводитель по воспоминаниям о детстве писателя, ностальгическая и сентиментальная автобиография, посвященная месту, в котором он был счастлив. А кто из нас не был счастлив в своём городе? У каждого за плечами свои зиккураты из бетонных ступенек и неумолимо преследующие колонны из квадратных глаз школы. Мы не просто жили в своих маленьких мирах, мы принадлежали им, они растили нас, воспитывали, учили слепо любить и верить. Но так получилось, что детство Клинова прошло в городе, который создавался во имя слепой любви и веры. В этом же городе, спустя поколение, росла и я.

Говорят, истории нет, есть только историки. Насколько непредвзятыми были историки в Советском Союзе, остаётся только догадываться, но стереотипное «Минск разрушен немцами во время войны» сейчас и впрямь уже вызывает большие сомнения. Возможно, когда-нибудь окончательно и бесповоротно всплывёт другая «правда», но, в сущности, не так уж и важно, насколько, кем и когда, важно, что советская власть очень постаралась, чтобы град обречённый превратился в град Солнца, своего рода триумфальную арку, врата рая, ведущие к самому Господу, генсеку по совместительству. План нового города вторил плану вождя по созданию колыбели безоблачного счастья, и ампирные фасады величественно улыбались успешно свершившейся кампании. Главный проспект стремительной дланью, подобно гранитным ленинам, указывает путь в светлое будущее, устремляя запрос в главную обитель коммунизма. Мне часто доводилось слышать мнение старшего поколения о том, что многие любили Минск и хотели в Минск, и благодаря огромной махине Великого Перераспределения Народа город населяли всё новые и новые жители с разных уголков Союза. Возможно, их бессознательно манила эта безапелляционная и торжественная простота композиции, присущая готическим храмам: широкий проспект любовно простирал свои длинные руки, готовый понимающе обнять и принять в себя всех, кто прильнёт к нему в ожидании ответа, небольшие уютные улочки поодаль на время спасали от невозможного величия, а парковая зелень лукаво и нежно укрывала души от ненужных мыслей. Архитектура, как и любое из искусств, не просто отражает сознание, а меняет его, подминает под себя, поэтому неудивительно, что идеологическая работа велась всеми доступными эффективными средствами. Нас лепили из пластичной физиологической глины, беспощадно утилизируя немалый процент брака. Впрочем, всех не перестреляешь.

Клинов вовсе не позиционирует себя в качестве историка, лишь вскользь описывая хронологию событий белорусского государства; он скорее исследователь, что открывает новую сторону любимого города, внимательно заглядывая за нарядную ширму в поисках истины. Его книга – это прогулка по скрытым от посторонних глаз дворам, где сосредоточена настоящая жизнь. При этом он описывает советский Минск бережно, без лишних политических сентенций, что, несомненно, делает ему честь. Про наше наследие уже столько всего написано-переписано, столько копий сломано, столько обличительных, измождённых слов излито на бумагу; это всё история не о том. Эта история – путеводитель по месту, которого никогда не было, в мире, который никогда не существовал в реальности, про время, которое мы бы предпочли забыть.

Но это не значит, что читать эту книгу не надо. Напротив, читать надо, и не только тем, кто созвучен с описанием здешних мест, но и тем, кто в Минске никогда не был, ведь это всё немного про всех нас.

Про то, что ничто нельзя забывать.