‘Джованни Боккаччо’

Да, сейчас он выглядит слишком однообразным. Да, всё окрашено в раздражающе пасторальные тона. Да, некоторые истории решительно пошлы, а другие — решительно наивны. Но чего у «Декамерона» не отнять — так это подлинного праздника жизни, изливающегося с его страниц. Приключений тела, грязного, низкого, грешного тела — того, чего не хватало европейской литературе. Пережив эпидемию «чёрной смерти», выжившие спешили насладиться радостями бытия.

Извилисты тропы, ведущие к реализму. Первым был «Сатирикон» — порнография даже по меркам античного мира, но с резкими, яркими характерами. Вторым стал «Декамерон»: «клубничка», утопленная в море патоки. Третьим станет Рабле. Но до него ещё двести лет.

Парадоксально, но Бокаччо, хоть и стал одним из предтеч реализма, описывает нам типичный эскапизм — бегство от реальности. Несколько знатных бездельников сбежали из переполненного трупами, пропахшего кострами, города, и принялись развлекать друг друга новеллами, чтобы не думать о происходящем (а если бы и стали думать — это что-нибудь изменило бы?). Снаружи гибнет мир, а здесь мы видим островок спокойствия и безмятежности. Наверное, примерно так же могли бы себя повести молодые римские аристократы, столкнувшись с нашествием варваров. Недостойно? Отчего ж? Боэций, сидя в тюрьме, написал «Утешение философией». А итальянская знать на заре Возрождения, видя вокруг себя смерть, спешит утешиться житейскими радостями. 10 дней, 100 историй. Каждый день молодёжь выбирает себе «короля», который задаёт тему для рассказов (почти как в «Рваной грелке», хе-хе). Истории скачут от благородных рыцарей к похотливым отшельникам, от возвышенной любви к свальному греху, но ни одна не касается того, что у всех на уме — конца света, происходящего прямо сейчас.

Читая «Декамерон», помните, что его герои пережили ад. Не тот ад, когда люди в массовом порядке убивают людей, а тот, когда на человечество ополчается Бог. Когда ты не знаешь, будешь ли жить завтра, а просыпаясь, не знаешь, доживёшь ли до вечера.

Потому и натужен где-то «Декамерон», всеми способами пытаясь расшевелить скованные страхом чувства. Потому и скабрезен: там, где поник дух, остаётся тешить тело.

За что ж тогда семёрка? Скажу откровенно: две трети историй для меня были откровенно скучны. «Декамерон» — одна из немногих книг, которые мне пришлось штурмовать, уговаривая себя не бросить на середине. Дочитать до конца заставил не литературный, а исторический интерес: хотелось узнать, что было в мозгах у людей того времени. Узнал. Спасибо тебе, Бокаччо. Перечитывать? Упаси боже.