‘Нил Шустерман’

Интересно, что, уже начиная читать эту книгу, вспоминаешь одновременно и Сэлинджера с его Холденом Колфилдом и Салли Хейс, – и православные попытки вроде романов Вознесенской. Но как литературное произведение книга явно лучше «идейных» работ, поскольку всё-таки не «идейна», несмотря на то, что «идеи», мысли автора в повествование она претворяет. Перекличкой с американской классикой книга о будущем без технических чудес и даже (почти) без стимпанка подкупает, при этом она кинематографична и опять же заставляет вспоминать – то Спилберга, то голливудский Голливуд с этими адмиралами и их скупой мужской слезой, трогательными семейными сценами в конце. Это развлекалово, это триллер, это роман-погоня, но: он не раз заставляет задуматься, слишком больную тему автор затронул. Это даже не столько тема абортов, хотя она, безусловно, главная; это тема ненависти взрослых к детям, ненависти сродни той, что была в «Нелюбви» показана Звягинцевым, той, что восходит к бессознательному. Дети заставляют взрослых стареть, дети отнимают у них место, дети выпивают соки; дети могут быть желанными и нежеланными, но могут перестать быть желанными, и это самое страшное для ребёнка. Не надо зловещей разборки (сцена действа самая, может быть, страшная во всей последней литературе как ужасов, так и неужасов своей простотой); дети не могут быть спокойными и защищенными до конца своей жизни. Любви базовой, самой первой, они могут лишиться в любой момент. Ответственность и эгоизм, фактическое и истинное взросление, поиски Бога, жертва и милость (евангельское «милости хочу, а не жертвы») – всё вплетено в спасалку-убегалку, но как искусно вплетено. Потому книгу читать по-настоящему интересно несмотря на то, что отдельные коллизии разрешаются логичным действием, вытекающим из характеров персонажей, а отдельные – локальными богами из машины. Интересно, потому что темы, стоит повториться, болезненные, непростые, заставляющие думать и спорить – с автором и даже с самим собой.