‘Олег Хлевнюк’

Под аккомпанемент ГрОба прочитал я книгу Олега Хлевнюка «Сталин. Жизнь одного вождя».

Из достоинств работы отмечу легкость и увлекательность чтения. И хотя увлекательность – это во многом заслуга самой жизни, не подверженной цензуре и шлифовке школьной программой, все же немалых трудов стоит подать это все, не скатываясь к номенклатурщине, бюрократическим штампам и голым цифрам, оставляя их преимущественно в сносках, а не в основном тексте. Подковёрная борьба и заговоры, убийства и самоубийства, депрессии и инсульты, подхалимство и одиночество, пропагандистские выкрутасы и бытописание социального дна, вот это всё.

К сожалению, в виду сравнительно небольшого объема, который в немалой степени обеспечивает легкость чтения, книга получилась однобокой. В самом начале автор утверждает, что основываясь на современных данных, в первую очередь раскрытых архивах, невозможно отрицать причастность Сталина к репрессиям и провалам в работе государства. Ну хорошо, никто в здравом уме и не сомневался. Однако, относительно периода примерно с 30-х годов и до марта 1953, Хлевнюк словно преследует цель доказать, что все происходившее тогда в стране зависело лично и в основном от Сталина, и лишь немногочисленные, будто случайно попавшие в текст абзацы, вскользь дают понять, что и сам Сталин от чего-то зависел.
Перед читателем вырисовывается макиавеллиевский образ всемогущего деспота, сосредоточившего в своих руках все ниточки управления. Тиран, перед которым трепещет каждый, но при этом эффективный лишь в одном: в удержании и укреплении собственной власти.
Чтобы создать этот образ, автор не стесняется приписывать Сталину мысли и намерения. В книге полно оборотов наподобие: «Сталин не мог не думать так-то…»; «Очевидно, он хотел добиться того-то…» и т.п. Конечно, всегда можно разобрать, что это авторский взгляд на вещи, тем более, что в таких местах практически нет сносок на источники, но для претендующего на объективность историка – это не самый лучший приём.

И все же, фактов предоставлено достаточно, чтобы читатель сам смог сделать какие-то выводы о личности товарища Кобы и степени его персонального влияния на историю. Я обратил внимание прежде всего на то, что в отношениях с людьми, находящимися на том же, либо более высоком уровне какой-либо иерархии, от коварного и жестокого тирана не остается ровным счетом ничего. Это отношения с властями и однопартийцами примерно до 30-х годов, отношения с родными – женой и детьми, отношения с лидерами иностранных государств – Гитлером, Черчиллем, Рузвельтом, Мао, Тито. Всегда, когда встает необходимость прямой личной конфронтации, Сталин сливается: лебезит, оправдывается, идет на уступки (которые автор часто называет формальными), либо скрывается за спинами своих ставленников. Многое из этого Хлевнюк рассматривает, как часть хитрых политических игр, но на мой взгляд все это характеризует Сталина, как типичного подопытного в работах Стэнли Милгрэма, Филипа Зимбардо и т.п. – то есть, как обычного человека, подверженного влиянию обстоятельств, в том числе обстоятельства отсутствия ограничений. Во многих семьях, организациях и коллективах вообще таких сталиных – пучок за рупь дают.

Даже в самой исторической ситуации нет ничего экстраординарного. Не так уж редко судьба подвозит до вершины какого-нибудь упертого властолюбца не страдающего склонностью к саморефлексии. И я надеюсь когда-нибудь прочесть биографию Сталина именно в таком ключе. По-моему это будет по-настоящему объективно.

Хорошая «новость» в том, что сталинское наследие во многом развалилось за гораздо более короткий срок, чем тот находился у власти. Потому что даже если бы в стране жило только 3 человека, гораздо проще оказалось бы одного расстрелять, а еще одного отправить по этапу, чем заставить всех троих одинаково думать.

Такие дела.