‘Проспер Мериме’

«Я ни в чем не уверен. Если дьявол существует, мы сейчас увидим, так ли он черен».

Признаться, я давно не получал такого удовольствия от чтения исторического романа, как в этом случае. Ведь под обложкой с таким определением можно обнаружить и роман-эпопею А. Толстого «Петр Первый» и вполне удачно экранизированную историю о гардемаринах. В задачу автора исторического романа, помимо художественной сверхзадачи, определяемой его творческим замыслом и талантом, входит как обязательное условие проникновение в избранную эпоху со всеми её социальными, психологическими, бытовыми и прочими особенностями. Мериме, на мой взгляд, это удалось прекрасно. Образ Бернара Мержи воспринимается гораздо более достоверным, чем образы, к примеру, Шико или д’Артаньяна, овеянные романтическим ореолом. Кажется удивительным, что менее пятисот лет назад в Европе мужчины часто убивали друг друга холодным оружием по поводам, далеко не представляющимся сейчас для того достаточными, а придворные дамы с интересом смотрели на последние судороги затравленного на охоте оленя. (Впрочем, как тут не вспомнить, что и двухсот лет не миновало с тех пор, как Пушкин и Лермонтов были убиты на дуэли, не говоря уже о множестве других, не столь известных людей.) При этом автор не претендует на полноту отображения исторических персонажей. Он относится к ним и к своему роману с легкой иронией. Это видно по предисловию к роману и по главе «Диалог между читателем и автором». Но главное отличие эпохи Карла IX от эпохи Мериме и, тем более, от нашей это огромное влияние религии на сознание европейцев. Интересно, что имелись тогда и атеисты. Мериме показал, на мой взгляд, что католики и гугеноты не просто люди, принадлежащие к разным партиям, выбираемым из соображений удобства и выгоды, но и люди с разным, до некоторой степени (возможно, не очень большой), мировоззрением. Суть этого противоречия сохраняется и сейчас, приводя к такому явлению, как «война цивилизаций». Приведет ли она к новой Варфоломеевской ночи? В каждую эпоху находится место для честности и подлости, жестокости и великодушия. Так что у романистов материала всегда было достаточно.

Роман написан замечательным, каким-то «чувственным» языком, обстоятельным, но не тяжеловесным. Любовные переживания главного героя описаны деликатно, с юмором и истинно французским очарованием (я имею в виду французскую литературу ;). И после всех этих нежностей автор переходит к ужасу массовых убийств и войны, соединяя, подобно Шекспиру, в одном произведении лирику и трагедию. Всё это на уровне хорошей реалистической прозы, не отклоняясь ни в сторону излишнего натурализма, ни в сторону, как мы бы сейчас сказали, мелодрамы. Символичный и удачный, как мне кажется, штрих: во время вылазки из осажденной Ла-Рошели Мержи успел начертать шпагой имя своей возлюбленной на неприятельской пушке. В «Хронике» взгляд писателя в прошлое находит отзвук в настоящем, как это и должно быть в хорошем историческом романе, по словам И. Ефремова. В одном из писем он заметил: «…исследуя историю, надо искать в ней то, что интересует нас сегодня…». Написанный почти двести лет назад роман Мериме полностью удовлетворяет, на мой взгляд, этому требованию.