Русская классика

В молодости Грин прошел мимо меня — так, пытался зацепить «Алые паруса» и не впечатлился. «Бегущую по волнам» прочитал именно впервые и не сказать, чтобы уж сильно вдохновлен. Атмосферный писатель-романтик с большой долей условности в воссоздании мира и посредственным языком. Понятно, что и к Достоевскому есть претензии по части манеры изложения, но все же прямо на первых страницах «Бегущей» пошли «коронные» фразы: «Едва я закрепил некоторое решение, вызванное таким оборотом мысли, как прозвонил телефон, и, отогнав полусон, я стал слушать». «Я оборвал фразу и водрузил трубку на место. Это было внезапным мозговым отвращением к бесцельным словам, какие я начал произносить по инерции». Поверьте, это не выдергивание из контекста предложений, звучащих как буквалистский плохой перевод с иностранного языка. У меня определенно местами складывалось впечатление, что автор специально «плохо» пишет для решения каких-то целей. Вычурность языка мне местами напоминала манеру излагать мысли Владимира Соловьева (ведущего) в его «Евангелии»: «Пройдя анфилады комнат, я обнаружил вход к Мойдодыру. Стиснув зубы, рывком бросил свое тело» и проч.

Мне показался романтизм Грина каким-то безвоздушным, насыщенным аллегориями, символами, вполне себе безжизненным и условным. Понятна популярность Грина в 60-е годы у молодежи: «такого не было» плюс романтизм, но по прочтении «Бегущей» — зрелого, одного из самых известных романов Грина ощущения большой его значимости не сложилось — так, подростковое чтение. Зная биографию автора, понятно, почему его потянуло в создание сказочных миров, так непохожих на тот, в котором он жил, но примерно в это же время обреченный умирать в пробковой камере Пруст или тоже умирающий клерк Кафка пытались «заговорить» смерть, решая художественные задачи, не сопоставимые с теми, которые ставил в «Бегущей по волнам» и других сказках Грин.