Фэнтези

Живой, я живые тела крушу; стальной, ты крушишь металл -
И, значит, против своей родни каждый из нас восстал!..

Продолжение (формально) кабирского цикла получилось куда более подвижным, менее философским и от того воспринимается проще. Пожертвовать пришлось однако поэтической составляющей, да и то лишь в количественном соотношении ("джир о хитрозлобном якше Чэне Анкоре" затмит сияние многих касыд Аль-Мутанабби).
А вот кабирский мир за прошедшие восемь столетий изменился коренным образом. Кровопролитные сражения, хитроумные убийства и безумные дэвы остались в прошлом, теперь у людей в приоритете мастерство владения и единение со своим оружием - "блистающим", которое передается от поколения к поколению. Возможно, было ошибкой давать оружию имена, но именно это привело к формированию некоторого подобия разума у блистающих, способных общаться между собой и побуждать своего владельца к действиям. Ходишь такой, отрабатываешь свои ката, мечом на турнирах машешь, а тут выясняется, что это оружие тобой думает и машет. И разумом своим они предотвращают любое кровопролитие (портить придатка - оруженосца - последнее дело), отправив смерти в кабирском мире исключительно в вотчину бытовых несчастных случаев.
Но как это обычно бывает, нам предлагается взглянуть, как очередной утопии приходит конец. Череда вооруженных нападений с летальными исходами, кровавым кулаком нависает над устоями, вселяя страх в каждого, не обойдя стороной и сильных мира сего. И тут главному герою, уже изрядно покалеченному, ничего не остается, как заручившись поддержкой дживс'анутого дворецкого отправиться на поиск источника уже забытой веками жестокости.
И в этом путешествии Чэну Анкойру Вэйскому помимо вполне осязаемой угрозы придется разобраться в этических аспектах искусства владения оружием, ведь кровь пролитая, как исток бурной горной реки порождает дальнейшее кровопролитие. И где эта грань между дозволенной самозащитой и жестоким убийством, когда твой противник, обнажив клинок, с остервенением рвется в бой? И какой финал ждет героя, восставшего одного против неба?
Ломаное повествование, где-то замедленное снами и философскими размышления, постоянно прерывается батальными сценами, открытием тайн, которые, казалось бы, уготованы лишь к финалу, вызывают у меня восхищение чуть ли не до "повизгивания" от наслаждения при прочтении. Ух, не знаю, что там оставили Олди на последнюю книгу циклу, но уж чего, а разочарования ждать придется вряд ли.