Зарубежная классика

Самый знаменитый роман Тони Моррисон, награжден Пулитцеровской (1988) и Нобелевской премией (1993).

В основе книги — реальные события, происходившие в штате Огайо в 60-х годах ХIХ в.: история чернокожей рабыни, которая (спойлер вырезан). Лучше прочитайте.

Кто такая Тони Моррисон?

Это такой такой женский аналог Фолкнера (не «Шум и ярость», а «Город,« «Как я умирала» или «Свет в августе», например).

Я не про равноправие, а именно про саму прозу. Она пишет, как писал бы Фолкнер. Так же круто. Эта вязкая атмосфера, эта обреченность, эта горечь проигравших и все утративших, этот поток ощущений, который словно через тебя хлещет. Этот надрыв. Это чувство разогретой солнцем земли — какое-то совершенно невозможное, невыносимое, из глубины нутра. Эта честность до предела. Это постоянное ощущение мрачного дыхания Судьбы за спиной. Эта тяжеловесная мистика. Эти библейские мотивы, пронизывающие роман насквозь...

Не знаю, относят ли Моррисон к Южной школе, как Фолкнера (там в основном белые плантаторы все-таки :), но по стилю и приемам — это чистая Южная школа. Чистейшая. Безжалостное чтиво (и с долей мазохизма даже). Я несколько раз «Возлюбленную» откладывал, когда читал, на время, потому что нужна передышка. Словно мне голову напекло на кукурузном поле, перед глазами красные круги, кожа обгорела, в глотке пересохло, а ноги стерты до мяса. Такая мощь ощущений. И потом снова читал. И там понимаешь, как это — быть вещью. Рабом. Затягивающая книга, сложная по структуре и одновременно простая по сюжету, линейная, но при этом чудовищно сильная.

Да, раб-женщина — это раб вдвойне. И я тут не о феминизме.

Потому что и с твоим ребенком сделают тоже самое, что сделали с тобой... Конечно, если ты не (спойлер вырезан, хотя он все равно указан в аннотации к русскому изданию).

Тут еще эффект. Вот когда берешься читать книгу, допустим, про концлагерь — ты знаешь, что будет невыносимо и больно, но ты готов к этому. А тут — ну это же рабы, я же смотрел «Унесенные ветром». Не все так плохо. И тут тебе, неготовому, — н-на. Вот у меня так и получилось когда-то с этой книгой. Я не провожу аналогий, не имеет смысла. Но когда в Освенцим въезжал советский танк, ты сразу понимал — рабству кранты. А тут танка пришлось ждать несколько столетий.

«Унесенные ветром» очень хорошая книга, но она, все же, не о судьбе рабов. Там именно история «Юга, который мы потеряли». И с этой точки зрения книга совершенно честна. Настоящий южанин должен «любить своих рабов и заботиться о них». Можно любить своих негров больше, чем своих лошадей. Можно наоборот. Но шкала все равно одна.

Вот мои лошади, смотрите какие лощеные. А вот мои негры, смотрите, какие счастливые.

А хотите, мы посмотрим у них зубы?

Да, сэр... А не желаете ли прокатиться на одной из этих темнокожих «лошадок»?

Тяжелая книга.