‘Ги Мопассан’

В ночь перед Рождеством принято ожидать чуда. Герой рассказа его и получил, причем сразу два. Иждивенца и рабскую привязанность. Едва не написала — любовь, но слово это как-то не подходит к героям рассказа, они существуют в другой системе координат.

Герой рассказа — существо поразительное. Он между делом совершает благородный поступок, приняв на себя содержание чужого ребенка. И он же сначала принимает в свою жизнь мать малыша — женщину, случайно подвернувшуюся под руку, чтобы вечерок нескучно скоротать — потом столь же легко вышвыривает ее обратно на улицу. Причем оба события его особо не затронули: ну принял на содержание малыша, чтобы не заморочиваться объяснениями, почему этот ребенок в его доме родился, ну подцепил смазливую дамочку, подержал при себе, сколько хотелось, потом прогнал. Дела житейские, о чем тут размышлять. И тошно от этой «простоты», ибо граничит она с такой душевной пустотой и дремучестью, что страшнее прямого злодейства.

Герою с рождественскими подарками не повезло. Но хочется верить, что он нечаянно сыграл роль Санта Клауса для двух уличных человечков: гулящей женщины и новорожденной девочки, которой при матери судьба туда же. А так может и повезет малышке. Вдруг деревенские попечители добрыми людьми окажутся и девочка сможет как-то устроиться не по материнскому образцу. Да и для женщины рождество удалось, заботу о малышке с нее сняли, а для нищей матери это тяжкий груз.

Позитивная составляющая в истории вроде бы есть. Но, как в большинстве рассказов Мопассана, она тонет в общей неприглядности жизни. И трудно сказать, то ли это признак времени такой, подмеченный автором, то ли сам Автор склонен сосредоточивать внимание только на порочных сторонах бытия. Крошечные истории он выписывает мастерски, в трех-четырех страницах вся жизнь человеческая открывается, но какая же это жалкая жизнь. Даже в Рождество в ней не получается чуда, в атмосфере всеобщего бесчувствия ему просто не с кем случиться.