‘интеллектуальная фантастика’

Это одна из книг Лема, сохранившая актуальность и сегодня. Я её читал лет 30 назад, и она на меня произвела сильное впечатление. И сейчас перечитал её, не знаю почему, -- и снова с тем же результатом.
Лем не совсем писатель, скорее он мыслитель. Его книги полны мыслей, и именно мысли в них -- главное. И это одно из произведений с наибольшей концентрацией идей обо всём на свете: от математики и физики до биологии и лингвистики, от политики до науки и религии, от прошлого до будущего. И именно за это я Лема люблю.

Перечислять идеи нет никакой возможности -- для этого пришлось бы просто скопировать значительную часть книги. Приведу лишь одну цитату:

Письменность с самого своего зарождения имела, казалось бы, единственного врага – ограничение свободы выражения мысли. И вот оказывается, что для мысли едва ли не опаснее свобода слова. Запрещенные мысли могут обращаться втайне, но что прикажете делать, если значимый факт тонет в половодье фальсификатов, а голос истины – в оглушительном гаме и, хотя звучит он свободно, услышать его нельзя? Развитие информационной техники привело лишь к тому, что лучше всех слышен самый трескучий голос, пусть даже и самый лживый.

И это написано в середине 1960-х годов!
И как точно угадано время: Лем описывает 1990-е годы, время начала активного распространения коммуникационных технологий. Но написано-то когда? Когда никакого интернета и в помине не было, и у меня, например, не было абсолютно никакой возможности написать какой-нибудь бред (вроде этого текста) и рассовать его во все доступные сегодня коммуникационные дыры, создав соответствующий информационный шум.

Ещё очень ценно, что при сегодняшнем прочтении я замечаю что-то, чего не понял несколько десятилетий назад. Например, Лем очень достоверно описал атмосферу большого правительственного проекта. Очень похоже на то, как Фейнман рассказал о своей реальной работе в Манхэттенском проекте. Откуда об этом мог знать Лем, если Фейнман написал свою книгу много лет спустя?
Знаю ответ. Лем прекрасно знал людей и общество. Он знал, что именно так и будет функционировать такая организация, и никак иначе. Именно таким шутовским будет начало проекта, именно так он будет работать, именно такие персоны будут его продвигать, и закончиться такой проект может только так. Ему осталось всего лишь зафиксировать своё знание на бумаге.
И это очень для меня удивительно.

Кое-что новое открыл для меня Лем и о сегодняшнем дне. Не уверен, что люди молодые меня поймут, но попробую описать.
Сорок и более лет назад фраза героя-рассказчика "я, как особа, за гениальность которой поручились несколько десятков ученых биографов" воспринималась как величайшая непристойность. О собственной гениальности и тому подобных вещах говорить было совершенно недопустимо. Ни один Шостакович или Карузо никогда не сказал бы "в своём творчестве я что-то там такое". Ни один Эйнштейн никогда не употребил бы выражение типа "мой вклад в науку состоит в том-то". Они сказали бы что-то вроде "в своей работе я старался сделать то-то и то-то", подразумевая, что оценку ему дадут зрители, слушатели, научные журналы и т.п.
Сегодня рассуждения какого-нибудь эстрадного певца про "его творчество" уже не воспринимаются так. Некоторое табу ещё присутствует разве что на рассказы о собственной гениальности, но я почти уверен, что ещё лет через 40 девочка, танцующая на сцене, будет уверенно ставить себя в один ряд с величайшими гениями человечества.

Расстраиваться по этому поводу мы не будем. Tempora mutantur, и самоощущение человека меняется с ними. Это естественно и нормально. Разве что современный читатель может не заметить мелкого, но важного штриха в характере Лемовского героя.
А я скажу спасибо автору за то, что он мне смог показать изменение времён и людей. Без него я, возможно, этого и не заметил вовсе.

В общем, я не пожалел, что прочитал эту книгу снова. Думаю, буду не раз ещё к Лему возвращаться.