‘Классика отечественной фантастики’

В этой маленькой по объему повести охвачено столько всяких разнообразных тем, что только их более-менее краткое описание, пояснение и отклик займет не один десяток страниц. Как же все это охватить и впихнуть в рецензию. Выделить самое главное? Да там всё главное! Какой из ваших глаз важнее, а который не очень? Так и здесь — все важно, все главное, все вместе и составляет незабываемое полотно событий, мыслей, характеров, устремлений.

Никогда больше не буду читать окончание книги в метро...

Братья Стругацкие договаривают последние слова. Рука, держащая книгу, падает безвольно. Ты стоишь онемевший, растерзанный и не знаешь куда себя деть. Эмоциональное крещендо. В наушниках случайно играет душераздирающая музыка. Ансамбль эмоций достигает апогея. Финал. Ты закрываешь глаза. Хочется быть где угодно, но только не здесь, не среди толпы. Опустошенность. Выходишь на улицу. Природа с тобой в унисон — солнечная погода сменилась тяжелыми, кажется неподъемными, свинцовыми тучами и проливным дождем.

Пока еще ты не до конца понимаешь, куда ты попал и что тебя ожидает в конце, наибольшее впечатление на меня произвела комическая составляющая повести — тонкая ирония, искрометный юмор, острая сатира. Все это на высшем уровне — сочно, ярко, незабываемо. А главное, и что вызывает особенное восхищение — все вышеперечисленное отмеряно в идеальных пропорциях. Основными объектами сатиры в «Трудно быть Богом» являются социальные и политические пороки. Особое впечатление производят фразы, мысли, которые можно применить к современной России или России недавнего прошлого. При этом без малейшего намека на какую-то ни было условность, прямо один-в-один берешь и прикладываешь. И поражаешься точности подмеченных нюансов.

Цитата:

«Они были пассивны, жадны и невероятно, фантастически эгоистичны. Психологически почти все они были рабами — рабами веры, рабами себе подобных, рабами страстишек, рабами корыстолюбия. И если волею судеб кто-нибудь из них рождался или становился господином, он не знал, что делать со своей свободой. Он снова торопился стать рабом — рабом богатства, рабом противоестественных излишеств, рабом распутных друзей, рабом своих рабов. ... Рабство их зиждилось на пассивности и невежестве, а пассивность и невежество вновь и вновь порождали рабство.»

Второй момент, который притягивает в этой книге — это, конечно, персонажи, они здесь великолепны. Сообразительный, ответственный и в хорошем смысле этого слова непосредственный, вечно бурчащий мальчик Уно; Кира, имеющая чудесное свойство: она свято и бескорыстно верила в хорошее; верный друг, беззаветно любящий свою жену, человек широкой души — барон Пампа. Все они оставили неизгладимое впечатление, а кто-то даже рубец.

Еще один момент, который хочется выделить — поразительная дуальность этой книги. Она с одной стороны глубоко пессимистичная, с другой стороны в ней щедро рассыпаны зерна оптимизма, призванные прорасти в веру в будущее. И в итоге каждому предоставлена возможность увидеть человек наполовину бог или наполовину серость, человек наполовину полон или наполовину пуст, наполовину Румата или наполовину Рэба, наполовину Кира или наполовину Окана.

Не оставила равнодушным и тема человека в обществе. Даже самый благородный человек, попадая и пребывая длительное время в условиях низкого социального развития, сам неизбежно опускается до них. Т.е. как бы ни старался человек, ему сложно оставаться Человеком в неразвитом обществе. Вот и благородный дон Румата в конце концов ассимилируется с диаметрально провоположным привычному ему обществом. Каждый из нас неизбежно и неосознно подстраивается под общество, даже те, кто когда-то ходил под запрещающие знаки.

И как же так, что даже близкие друзья видят кровь, а не сок земляники...