‘Маргарита Пальшина’

Комментарий к книге Живая вода. Книга эссе

Avatar

oxymirina

Читала рассказы из книги в ЖЗ и по разным литжурналам.

Книга не эссе, но прозы, правда, почти бессюжетной, но разные истории складываются в единое целое, как роман, как жизнь. Интересно получилось, а главное – искренне!

Маргарита Пальшина, Повесть странствий. Перед тем, как закрылся мир
Маргарита Пальшина, Живая вода. Книга эссе
Маргарита Пальшина, Поколение бесконечности
Маргарита Пальшина, Фигуры памяти
Маргарита Пальшина, Проникновение. Современная мистерия, или Роман, написанный во сне
Марго Па Грани
Маргарита Пальшина, Дети апреля
Маргарита Пальшина Квадрат неба

Рецензия на книгу Фигуры памяти

Avatar

ReadRate

Роман «Фигуры памяти» – это не первая литературная работа Маргариты Пальшиной, но по своей свежести и самобытности точно одна из самых любопытных. В рецензии ReadRate разбираемся, как девушке под ником Марго Па удалось отыскать уникальный авторский стиль и что из этого получилось. Мистическая Маргарита В сети Маргарита Пальшина известна как Марго Па. Дилетантом Марго не назовёшь – прозаик, поэт, сценарист, член Международной гильдии писателей (МГП), Союза писателей ХХI века, Российского союза писателей (РСП), лауреат многих поэтических и литературных конкурсов. Роман «Фигуры памяти» стал финалистом Премии им. И.А. Гончарова, вошёл в длинный список Бунинской премии. Имя писательницы не простое, а говорящее: Маргарита признается, что Москва невозможна для неё без Патриарших прудов, и с упоением цитирует в своих текстах Булгакова. Не зря прозу Марго называли в одном из интервью «почти колдовской», что недалеко от истины. Во всяком случае, длительное чтение её текстов читателя завораживает, затягивает. Моментами ловишь себя на том, что начал мыслить в строго определённом – авторском темпе. Её текст ритмичный, тихий, слово цепляется за слово. Он убаюкивает, но, вместе с тем смысл его доносится ясно. Первоначальное раздражение от романтического, даже рокового пафоса довольно быстро сменяется искренним интересом к происходящему на страницах. Кружево, Ибсен и города В литературных рецензиях цветистое повествование сравнивают с тонким кружевом. От банальностей хочется отказаться, но нельзя не признать: Пальшина умело запутывает, именно что плетёт строчки. История то стелется по двадцать первому веку, то ныряет в двадцатый. Прошлое и настоящее так ловко отражаются друг в друге, что совсем скоро перестаёшь понимать, кто кого отзеркаливает. Две ключевые фигуры романа – девушки, живущие на заре веков. Одна – молодая дворянка, бросившаяся в омут любви, а оказавшаяся в водовороте Гражданской войны, революции, жёстких устоев общества. Вторая – её праправнучка, пытающаяся восстановить прерванную связь с прошедшим. И неожиданно оказывается, что время, в котором ты живёшь, не так важно. Любой исторический период одинаково щедр на любовь и разочарования, на войну и мир, на борьбу и победы. Всё, что от тебя требуется, – быть сильным характером, не ломаться, решаться, верить в предначертанный тебе путь. Роман творится на фоне двух вечных антиподов – Москвы и Санкт-Петербурга, про которые Марго пишет со знанием и любовью. Каждый, кто восхищается противостоянием этих городов, с удовольствием прочтёт: Цвета наших городов не смешивались. Петербург искони классически жёлтый. Солнечные лики дворцов смотрятся в зеркала каналов, взгляды блуждают на глубине болотными огоньками, затуманиваются топлёным молоком испарений. Подворотни осыпаются охрой под пронзительными, как лимонная кислота, сквозняками. Болезненная лёгкость и головокружение. В Москве все по кругу бегут, на бегу тяжелея, задыхаясь и хватая ртом воздух, как амфибии по раскалённому асфальту, не замечая, что в воздухе разлита ртуть. Цвет Москвы – киноварь, кирпичные раны кремлёвских стен, драконья кровь. А в крови – копоть. Попробуй смешать – и получится ржавая медь, облетевшая осень. Именно так на языке цветов пишется слово «вчера». Попытка описать эту историю в двух словах терпит поражение – это многослойная, полная символов и авторских подсказок рукопись, в которой мелькают то Ибсен, то Андрей Белый, то библейские притчи, то вездесущий Булгаков. Пальшина из тех писателей, что работают с прозой, как со стихом. Чёткости она предпочитает метафоричность, строгости – цветистые обороты. Некоторые строчки почти рифмуются, отчего текст приобретает стихотворную красоту, но несколько теряет в лёгкости. Впрочем, именно это и называется авторским стилем, и судя по всему, именно это совсем скоро сформирует вокруг Пальшиной широкий круг благодарных и восхищённых читателей.
Боевики
Детективы
Детские книги
Домашние животные
Любовные романы