‘остросюжетные детективы’

Обычно опытный писатель возвращается к уже отработанным – им самим или при его участии – сюжетам по двум причинам. Либо в рамках творческого кризиса: ничего нового в голову не лезет, а писать чего-то надо, да и издатель торопит, вот и приходится брать использованную тему или компилировать сразу несколько. Либо в раме ворот Расемон и прочих садов разбегающихся Петек – что, в общем-то, из тех же штанов растет и объясняется страхом перед бритвой Оккама.

Успенский умудрился проскакать по третьему пути. Он написал смешную, умную, злую и точную книжку как будто на спор, в ходе которого пытался доказать, что квазифэнтезийную сатиру можно выстраивать не только на былинно-менестрельском фундаменте, но и на сюжетных узелках традиционной фантастики. А чтобы никого не обидеть – или там чтобы не вляпаться в проблемы с копирайтом – узелки вытащил из книг, которые писал сам или вместе с Лазарчуком – ну, или которые Лазарчук писал без него, а с Андронати, например. Традиционной фантастикой это назвать нелегко, но нам, с нашими-то традициями, можно.

Богатые изгибы «Трех холмов» до звона где-то за бровью напоминают то «Гиперборейскую чуму» (оттуда и главные герои, в том числе мастеровитая сибирская девушка, которой автор добавил пригожести и языкатости от заглавного персонажа «Невинной девушки»), то «Марш экклезиастов» (привет из Барселоны, где зачинается действие обоих романов), то непосредственно «Чудовищ», а то и «Космополитов». Ну, и ранние упражнения в антисоветизме, антифеодализме (и как нынешняя версия называется – антифедерализм?) типа «Товарища короля», «Чугунного всадника» и «Устава соколиной охоты» не забыты. Ваня Золотарев поминается всего раз, и в необязательном вроде как режиме, но освежающая тень его распространяется надо всем практически романом. Ну и, как положено, куча цитат, обыгрываемых и обстебываемых, в каждом абзаце. Не говоря уж о собственных наблюдения и замечаниях Успенского, когда просто смешных, когда до одури.

Я понимаю, почему эта книга может не понравиться – в ней слишком много всего: Успенского с Лазарчуком, наглого начетничества с издевательской публицистикой, высоколобости с остросюжетностью. Но разве может не восхищать роман, в котором рушатся все пафосные новостройки Москвы (превращая население окраин в подлинных хозяев жизни), в котором кривая картинка неблагополучной девочки переворачивает будущее человечества, в котором финал сводит и параллельные, и центробежные линии?