‘Петр Алешковский’

Книга оставила после себя большое впечатление, я была рада, что она встретилась на моём пути, оставляет после себя несколько тем для размышления.
Первая тема это конечно внедрение обычной (даже правильней "рабочей") экономической схемы в научную деятельность. Многие годы наука не получала больших денег и тут прорвало, у государства нашлись денежные средства и сразу появились нужные люди, которые управляют денежным ресурсом. Причем это сарказм. Даже плакать хочется, когда понимаешь, что откатная деятельность совершенно неуместна и чужда научной этике. Работа в сфере культуры также построена на госзаказах, выделение денег на определенный срок и эти деньги надо срочно пустить "в работу", а как эта работа будет проходить? потом узнаете. Профессионалы, выращенные на естественной и искренней любви к своему делу, не могут крутиться в этой системе. Человек становится лишним со своими знаниями в новой среде торговле археологической культурой.

Нина. Скажи, ты правда думаешь, надо им подыгрывать? Ведь это нечестно, Нина? Наука не имеет никакого отношения к их мышиной возне. У науки есть своя этика.

Но система прожует тебя и выплюнет как ненужный винтик, потому что ОНИ хотят жить по удобному здесь и сейчас правилу - Историю твоим мы сами. Зачастую реставрация, выполняемая псевдореставраторами не дарила памятникам истории вторую жизнь, а убивала их культурную ценность. Отношение к археологическим находкам как предметам торговли, вывод многих вещей из исторического оборота, т.е. фактически это разграбление исторического достояния нашей страны.
Книга написана в период с 2009 по 2015 г, в прошлом году я услышала о "Деле реставраторов", у меня просто не было слов, наконец-то что-то сдвигается, чтобы прекратить похабщину.
Вторая тема не нова также, опустение деревень, зарастание дерном земель, изменение культурного слоя нашей страны.
Мальцев с содраганием понимает, что нынешнее поколение - это пустая прослойка, но на протяжении романа он пытается принять, оправдать эту пустоту, цитируя Библию "убогие мира сего назывались в ней солью земли", но эмоции переполняют его, он остается один с окончательным мнением:

И вдруг встала перед глазами пустая прослойка культурного слоя в Василёве - восемьдесят лет жизни страны после грозненского разорения Великого Новгорода. Безлюдная пустота, три исчезнувших поколения, три поколения! И как озарение свыше, пронзила мысль: а сейчас, что сейчас? Та же пустота. Сколько-нибудь значимые люди остались в ГУЛАГе, полегли в беспощадных мясорубках прошедшего века в родную землю, и их безмолвные кости покрылись дерниной навек, навсегда. Маничкины, бортниковы, пал палычи - дети и внуки выживших. Их отцов и дедов лепили из библейской глины рябые сталинские пальцы, добиваясь покорности, единообразия, выдавливая из глиняного теста все лишнее, веками откладывавшееся в морену. Кремлевский Гончар был мастер своего дела, смесь получилась обезжиренной и крепкой, а обжиг сделал ее прочной и жизнестойкой. Изделия, лишенные замысловатых орнаментов, рожденных в древности мастерами-художниками, встали на базарные полки - ряды изделий, разбитых на простейшие типы: кувшины, миски, кружки, тарелки, удобные в употреблении, одинаковые, исполненные по одному лекалу. Красоту и изящество сменила суровость, восторжествовавший повсюду штамп исключил бытовавшую прежде многоликость.
– Пустая прослойка, пустая прослойка, – бормотал он, – и с этими людьми, Мальцов, ты думал договориться? О чем? Они же и говорят теперь на другом языке. Все люди остались под землей! А-а-а! – скрежетнул зубами.

Можно его назвать человеконенавистником после этих слов? Или просто принять факт его самобичевания в процессе перестройки на новый жизненный лад: "Он хотел уничтожить все прежнее, но никак не мог отказаться от себя - уникального, неповторимого, в прошлом успешного и состоявшегося." Жена Нина часто его называла эгоистом, никого вокруг не себя не замечающим. В 50 лет пытается переделать мужа, далеко ей до Софьи Андреевны Толстой с ее мировоззрением. Ведь на протяжении романа, он живет только наукой и присущей ей этикой. Человек не нашей эпохи? По мере прибывания (см по главам) в Городе, в Деревне, он везде лишний. Концовка романа закономерна для его личности.
В роман построен на антиподах, которые на протяжении романа сравниваются: Мальцев и Просто-Коля, пустеющие деревни и "мир, ставший глобальным благодаря паутине, плотно опутавшей, связывающей человечество надежно и бесповоротно".
Просто-Коля, в отличие от Мальцева, отказался пытаться найти оправдание проживания в мире через историю предков, пришел к следующему выводу:

Никаких звезд больше не слышу, история мне осточертела, кругом простые люди, я среди них, среди всех этих горестей, воплей, нищеты, мелочного воровства и сердечного бескорыстия, в самом пекле варюсь. И вынесло меня на одного старичка в монастыре. Он меня послушал-послушал и говорит: никакой, Коля, ты не умалишенный, никакой ты не больной. Обычный. А что мучаешься, так чем это ты от других отличаешься? Что это ты о себе возомнил, а? Наорал даже на меня, кулаком по столу стучал. Кончай, кричит, дурака валять. Живи, просто живи и радуйся. Я и стал жить.

Иван Сергеевич поэтому и не отталкивает его, интересен, близок он ему, но принять такое решение он не может.
Вернемся опять к культурному слою, если земля становится пустой с археологической точки зрения, то теперь тонны культурного хлама хранятся в глобальной сети, "а прячется где-то еще, там, где заповедал ей жить Стив Джобс и иже с ним, там, где нам точно нету места." Описание деревень точное, конечно можно сказать, что автор сильно сгустил краски, описав деревню ужасной, нагнал депресняка, но будем смотреть праве в лицо, единицы возвращаются в деревню, что
бы возродить корни свои, костяк деревень - это бабушки. Кто победит в игре сохрани предание своим правнукам? Бабушки в пустующих деревнях vs WWW.
И конечно хочется добавить фото экспоната из постоянный выставки Эрарты (СПб), "Культурный срез":