‘плутовской роман’

Этот роман для меня – урок смирения. В первую очередь смирения перед объемом, четыре тысячи с лишним электронных страниц даже для меня много. Во вторую очередь смирения перед советской прозой, репутация которой запятнана для меня удручающей скукой школьных уроков литературы. В третьих смирения суетливого характера, которому важна скорость и легкость текста, а неторопливая размеренность прозы Искандера требует обратного.
Однако, мышки плакали, кололись, но продолжали есть кактус.
В тексте чувствуется неуловимая горечь, и это не та горечь, которая оттеняет вкус, а скорее горечь слез раненого, надломленного животного. И все солнце Абхазии не в состоянии ее выжечь. Смех со вкусом пепла.
«Время в котором стоим». Лейтмотив этого эпического полотна абхазского быта, традиций, маленьких и великих подвигов. Время застыло и ничего не меняется в нем, история ходит по кругу и все возвращается: люди, события, ошибки и достижения, поражения и победы. Всегда возвращается. Потому что однажды выпал Большой снег и заморозил время. Оно застыло, кажется, что навсегда. Но его статичность не обратный ли эффект бешеной скорости движения? Ведь, когда ты сидишь в машине и наблюдаешь мелькающий мимо ландшафт, не возникает ли иллюзия, что ты стоишь на одном месте?
Словами обычно-необычных абхазцев Искандер доносит до читателя очень простые, но от этого не менее важные истины.
Для того, чтобы дело твое приносило плоды, нужно любить его всем сердцем.
Следует уважать старших за их мудрость и жизненный опыт.
Пока человек творит дело для себя, его душа полна счастьем и дары его рук радуют окружающих, а стоит ему схалтурить, допустить в свою жизнь порчу, как тут же уходит красота его труда и оскудняется земля.
Этот роман для меня средоточие мудрости и горечи. И от этого таким тяжелым он показался в прочтении.
Истории самодостаточны сами по себе, но собранные в единое целое, как члены семьи под крышей Большого дома, они дополняют, обогащают друг друга, делятся со своими родичами житейской мудростью, глубиной души и полнотой счастья.
История циклична и одновременно статична: она начинается с того, что Хабуг нашел ручей и заканчивает тем, что ручей, полноводной рекой разливавшийся под стенами Большого дома, иссяк, как иссяк и сам дом. И это кольцо истории сохранило всех героев практически без изменений. Они приобретали и теряли, любили и ненавидели, но это никак не отразилось на них. Широта душ осталась не менее обширной, а глупость взошла по ступеням мудрости.