Русская классика

Слушала в аудиоварианте. Книга сильно написана и гениально прочитана. Ирина Ерисанова оставила там душу и нервы.

Мое восприятие разделилось как бы на две составляющие. С одной стороны, очень захотелось взглянуть на эти события исторически. Узнать побольше о причинах, механизмах, психологии жертв и исполнителей, состоянии общества. Правда, есть опасение, что еще рано. Тема слишком кровоточащая и спекулятивная, и о ней отстраненно, как о народовольцах, не порассуждаешь.
С другой стороны, гораздо интереснее человеческий аспект. Как и во всех мемуарах (а особенно в таких яростных) автор раскрывается очень глубоко. К тому же ее тоже в первую очередь интересуют люди: их поведение, мысли, душа. Она одновременно и фиксирует, и преломляет через собственное понимание. И это можно увидеть. И вопросы ее волнуют самые интересные: на чем люди ломаются, за счет чего выживают, как себя сохраняют, что в них меняется под воздействием невыносимых условий.

Есть еще один момент... При том, что очень много написано о собственных переживаниях унижения, насилия, беспомощности, у меня возникло ощущение, что подлинное переживание этой травмы автор оставила за кадром. Есть гнев, негодование, ненависть к мучителям, но это все чувства как бы "благородные", дозволяемые к выражению, "не стыдные". В общем, ими можно поделиться с окружающими. За этим мне чудится что-то еще, что было бы сейчас для нас более важным, но, конечно, невозможным для автора.

Еще раз поймала себя на чувстве, которое у меня всегда возникает, когда читаю о войне, лагерях, холокосте. То есть, о тех трагедиях, когда сгинули миллионы, а выжили единицы. В какой-то момент возникает гаденькое чувство к автору: "Ну тебе-то повезло. Вон как отсиделся, затаился, нашел теплое местечко. Вон какие перипетии, приключения, чудесные избавления". Я все время думаю о тех ужасающих массах людей, которые погибли без всяких приключений: буднично и быстро. На фоне запланированной смерти которых только и возможны были эти чудесные спасения. Понятно, что авторы не виноваты, и я конечно не всерьез. Но я все время отождествляю себя не с автором, а с серой массой на фоне. Единственное, где я этого не чувствовала, у Кертеса в "Без судьбы"