‘проза жизни’

Когда кажется, что знаешь человека, он для тебя как раскрытая книга. Если задуматься, то любого человека можно назвать книгой: описанием падений и взлетов сюжета его жизни, огромным томом или сжатой брошюркой, расписанной подробно или скрывающей основной пласт знаний между строк и на полях; с многочисленными отсылками к другим книгам. Но тогда ребенок – всего лишь редактируемая рукопись. Черновик человека.
Можно ли по рукописи понять, какой будет книга? Нет, сам автор этого не знает, даже если ему кажется, что он имеет над текстом власть. Любое его действие, росчерк пера или случайная клякса, имеют не предсказуемое воздействие на результат. Если заметишь вовремя – еще сможешь исправить, нет – опечатка впитается в текст так, что не вырежешь канцелярским ножом, зазияет на титульной странице новенького издания. Нельзя относится к черновику невнимательно, в нем самая суть: то, что в печатном издании будет отшлифовано и прикрыто, тут сияет сырым мясом, и любому отклонению от нормы можно найти источник или отсылку. Понять, почему занавески или обложка синие.
События книги «Черновик человека» (решайте сами, очеловечивать ли ее) крутятся вокруг литературы идеологической и современной (событиям).
Никакая книга не прогремит громче, чем актуальная. О ее будут читать все от мала до велика, ее будут обсуждать на каждом шагу, ею завалят библиотеки и книжные магазины! Вот только слава эта ядовита. Пройдет событие-первоисточник, сменится курс ветра – и вот уже летят листы в вихре урагана. Если кому книга и будет интересна – так разве что историкам, да и те ни будут воспринимать ее всерьез. Даже почитатели автора будут стыдливо отводить взгляд при вопросе об идеологической книге. Если бы она могла – сгорела бы со стыда. Но она не может, и будет вечно пылится в запасниках, невостребованная.
Какое счастье, что книги ничего не чувствуют, верно?

По крайней мере роман не ожидает участь его героини.