‘психологическая проза’

Встретились как-то Василий Иваныч, Петька и Анка / Толстой, Достоевский и Ариэль / Павел I, Бенджамин Франклин и Франц-Антон Месмер...

«Смотритель» из тех книг Виктора Пелевина, «действие которых происходит в абсолютной пустоте». Конечно, в той или иной степени, тема пустоты и нереальности мира поднимается во всех его произведениях, но лишь в некоторых она становится сюжетообразующей. В большинстве романов сюжет существует строго по законам придуманного автором мира, а герои, если и подвергают сомнению реальность, в которой живут, или вдруг познают Великое Ничто, то делают это под воздействием каких-либо средств, на короткое время, после чего продолжают существовать в рамках заданного литературным демиургом пространства, а если они и вырываются за пределы собственного мира – то происходит это обычно в финале.

Особняком (условно, поскольку все книги автора – это части одной большой Истории, и между ними прослеживаются не только идейно-смысловые связи, но и прямые привязки, посредством описываемых событий, персонажей, места и времени действия) в библиографии Пелевина стоят такие романы, как «Чапаев и Пустота», «Т», теперь ещё и «Смотритель», при желании их можно, опять же, условно, объединить в трилогию. В этих книгах сомнение в реальности и филигранные словесные кружева, сплетённые из нитей вероятностных трактовок сюжетного действия – главная (как художественная, так и концептуальная) составляющая. Не юмор, не сатира – как это случается в других книгах Пелевина – здесь на главные роли не претендуют, хотя, конечно, присутствуют в нормальной для того, чтобы их заметить, дозировке.

Сюжет внешний (проснулся, встал, пошёл, шёл, пришёл, лёг, заснул) – лишь ширма, за которой прячутся другие приключения и путешествия. Яркая жизнь сознания читателя, наблюдающего за героем с той стороны книги – вот что составляет главное в таком романе. Читателю много интереснее следить не за похождениями Алексиса Киже (Петра Пустоты или Льва Толстого), а за кульбитами собственного разума, которые тот совершает пробираясь сквозь многослойный пирог текста.

Нельзя быть уверенным вообще не в чём (этим, кстати, Виктор Пелевин очень близок с Филипом Диком, в некоторых романах которого реальность, вернее, их множества, так же сомнительны), и это прекрасно. Ведь именно сомнения – обратная сторона уверенности – делают мир реальным, наряду с беззаветной верой, каким бы при этом «сумасшедшим» этот мир в итоге не оказался (дано в кавычках, поскольку для сознания, не привязанного к определённой системе координат, только это шествие и может служить доказательство собственного существования, потому термин сумасшествие, говорящий о качестве разума, представляется некорректным). Лишь сомнения являются по-настоящему реальными, сокрушающей силой или созидательной энергией. Только с оглядкой на них можно что-либо пытаться сделать, всё остальное – лишь трактовка.

Дирижабли и кареты, камзолы и парики, механические големы (аналоги андроидов) и обнибусы. «Любовь к трём Цукербринам» – это киберпанк, а «Смотритель» – стимпанк. Если быть совсем точным, то это его ответвление, которое можно окрестить термином «благодатпанк», поскольку весь этот мир, называемый Идиллиум, однажды созданный троицей Павлом/Бенджамином/Францем-Антоном, приводится в действие благодатью. Её вырабатывают благочестивые служители (невозвращенцы, возвращающиеся однажды, вступившие в поток) Ордена Жёлтого Флага, обеспечивая счастливое существование мирян. Деньги в этом мире – глюки (от немецкого Glü̈ck, что значит «счастье»), которые обеспечены этим самым счастьем. Но благодать и глюки – это лишь локальные проявления всепронзающего Флюида, энергетического потока, который и создаёт эту реальность, проводником для потока служит Смотритель Идиллиума (Его Безличество, Его Переменчество, Его Страдальчество, Далай-Папа, Великий Магистр Жёлтого Флага).

Сюжетная схема романа знакома читателю Пелевина до оскомины или боли (рези в глазах, висках, желудке), до мозолей в сознании: молодой человек (очень редко – девушка) волею судьбы (Языка, Флюида, Богини, Потока и прочих сущностей – в зависимости от того, какой именно роман вы сейчас читаете) избран для высокой цели управления миром, в котором он живёт. Жизненный путь Избранного и становится содержанием произведения. Поскольку «Орден Жёлтого Флага» – это лишь первая часть романа, к концу книги Алекс де Киже лишь становится Смотрителем, как он справится с этим своим назначением – видимо, об этом расскажет книга вторая.

ПС. Из жемчужин романа: музыкальный голем, созданный из серебра, золота и платины, исполняющий песню Виктора Цоя «Война».

ППС. Создан Идиллиум по методике «животного магнетизма», которую разработал Франц-Антон Месмер. Отсылаю вас к Википедии, там о Месмере есть неплохая ознакомительная статья, в которой, кстати, высказано предположение, что мерсеризм из диковского романа «Мечтают ли андроиды об электроовцах?» (не зря я вспоминал Дика) – это тот самый месмеризм. Во всяком случае, техника вхождения в общую эмпатическую реальность, путём прикасания к проводникам, схожа с методикой «бакэ», которую практиковал Месмер (смотрите иллюстрацию ниже).