‘русская поэзия’

Книга совершенно уникальная и удивительная во всех отношениях. Полное собрание сочинений киевского автора, о котором известны только год рождения – 1888 – и пара незначительных фактов, последний из которых датируется 1916 годом. Включает небольшую повесть «Уют Дженкини» и несколько десятков стихотворений, одно из которых вынесено в название сборника. Все эти произведения остались совершенно незамеченными современниками и сохранились только в архивах. Где их и обнаружил известный исследователь русской поэзии Александр Соболев. Стихи, на мой взгляд, ничем не примечательны и не представляют интереса для рядового читателя. Но зато повесть представляет.

Самый простой способ рассказать о ней – привести несколько цитат, это несложно. Попытался выбрать и не смог. Фразы одна колоритнее другой, любую можно достать из текста, покрутить в руках и полюбоваться со всех сторон. Но как-то жаль нарушать общую гармонию и вытаскивать из пруда золотую рыбку. Или, наоборот, дисгармонию. Потому что повесть колючая, как елка. Абсурдная, как жизнь. Красивая, как незабудка. Смешная, как телевизор. Короткая, как песня. Печальная, как любовь. И так далее.

Вещь вполне сюжетная. Молодой герой, роковая любовь, кутежи и безумства. Мистические события, дикие звери, странные люди. Мечты и страдания, стихи и песни, драки и погони. Загадочное и благородное общество Стояния На Перекрестках. Рваный темп и плотный поток нелепых событий. Ни слова серьезно – ирония на грани стеба, гротеск на грани абсурда. Еще не было ни Маркеса, ни Кортасара – а Хоминский уже все это почувствовал. Еще не было ни Хармса, ни Бэккета – а этот молодой парень уже все видел и не боялся. Еще не было ни Зощенко, ни Сорокина – а Хоминский уже все это понял.

Менее всего я хочу создать эффект завышенных ожиданий и предполагаю, что круг читателей этого автора довольно ограничен. Но не могу найти в этой повести ни одного изъяна, кроме краткости. Однозначной трактовке она не поддается. Этот текст полон жизни, насыщен образами, одновременно живописными и отталкивающими, и звучит как музыка, и возвышенная и грубая одновременно. Атмосфера символизма и декаданса, естественная для начала прошлого века, создает временную дистанцию, но внутренняя свобода автора, редкая даже по нынешним временам, делает эту историю вполне современной. Или, скорее, вечной.

Нам крупно повезло, что эта рукопись не сгорела. В отличие от многих других, которых мы уже не прочтем никогда. Скорее всего, молодой гений пропал в огне гражданской войны – иначе бы он не замолчал.