‘Серия «Большая фантастика»’

Райаниеми крайне не везёт с отзывами и интерпретациями. Отчасти тому виной, конечно, многослойность его произведений. И вроде бы многие рецензенты отсылки читают, аллюзии улавливают (а в этот раз ещё и переводчик с редактором помогли, снабдив роман путеводителем по персонажам), но чаще всего это ограничивается верхним слоем, который почти наверняка не самый важный для автора.

Да, формально «Страна вечного лета» — шпионский роман в фэнтезийном антураже. Да, среди персонажей множество реальных знаменитых разведчиков и шпионов по обе стороны баррикад и — учитывая специфику произведения – по обе стороны реальности. Однако разведывательно-политическими аллюзиями всё далеко не ограничивается, роман куда постмодернистичнее, чем может показаться. И смыслы кроются всё же на философско-мировоззренческом уровне эфира. О чём, в принципе, можно догадаться уже по присутствию в сюжете переименованного Герберта Уэллса в роли премьер-министра Великобритании. Всё же и к разведке он имеет весьма опосредованное отношение, и на политическом небосводе эпохи фигура далеко не первой величины. Есть чему удивиться! Однако присутствуют в тексте инкогнито и другие интересные персонажи, которых миновало бдительное око переводчика-контрразведчика, а вместе с ними прокрадывается и другая проблематика, другие идеи. На этом постараюсь и сосредоточиться.

Возможно, уместно будет начать с переинтерпретации сеттинга. Как ясно уже из аннотации, перед нами мир, где на научных основах обнаружили связь бренного с потусторонним, и технологии оказались способны сохранять души покойников в неком сверхъестественном «эфирном» мире. Вокруг этой затравки и строится большая часть политических аллюзий и коллизий романа, вполне очевидных. Однако перед нами не просто антуражное решение, у такой игры существует двойное дно.

Первое семейство отсылок, явно немаловажных для автора, физика-теоретика по образованию и мировоззрению, берёт начало из обмолвок о механике Той Стороны. В этом мире что-то явно не то с физикой: релятивистской и квантовой революций не произошло, мы не слышим имён Эйнштейна, Планка, Шрёдингера, не возникают и творцы атомных проектов. Зато персонажи активно рассуждают об эфире, четвёртом (пространственном) измерении и т.д. Классическая механика и электромагнетизм, похоже, устояли, правит бал эфиродинамика.

Второе семейство чисто сеттинговых отсылок – явный изоморфизм явлений здешней реальности с тем, как сейчас видится околотрансгуманистическая проблематика «загрузки» и искусственного интеллекта. Для читавших «квантовую» трилогию автора это почти очевидно, сходство сторон глобального конфликта с Соборностью и Зоку прослеживается неплохо. Остальным предстоит просто проанализировать и сопоставить. Новые Мёртвые британской короны вполне похожи на оцифрованные сознания в виртуальном мире из иной научно-фантастической книжки. Отбор в бессмертие идёт по имущественному и социальному рангу, а также по полезности государству. В то же время, потусторонний Ленин, Вечно Живой, вполне смахивает на коллективный разум и искусственный интеллект сверхчеловеческого уровня в одном флаконе. Возникающие в тексте фигуры Моркома и Тьюринга служат дополнительным намёком на сопоставление ситуации с гипотетическим «взрывом интеллекта».

Отдельного упоминания заслуживает очередной экскурс Райаниеми в область русской философской мысли. В «квантовой» трилогии это был космизм в исполнении Фёдорова и его философии Общего дела. Здесь «богостроителями», создателями Вечно Живого, автор рисует деятелей Русского Авангарда из разных областей науки, технологий, философии и искусства: Богданова, Красина, Малевича и Термена. При желании этот список можно многократно расширить, ведь связь тогдашней советской науки и искусства с идеями космизма и с современной проблематикой трансгуманизма и постчеловека – отдельная громадная тема для множества вполне реальных философских штудий.

Раз уж Моркома с Тьюрингом упомянули, то интересно рассмотреть и другую фигуру, которая возникает рядом с ними и с которой связано два из трёх ключевых диалогов романа. Немецкий философ Уншлихт. Кто он? В одном из встречавшихся отзывов отмечают, что Уншлихт характеризует Вечно Живого термином из философии Хайдеггера. В пользу этого говорит вроде бы и национальность персонажа. Не мой конёк, потому настаивать не буду, но Хайдеггер известен всё же скорее философией техники, а вот Уншлихт обсуждает с Моркомом и одним из главных героев – Блумом – скорее фундаментальные основания математики и логико-эпистемологические проблемы. Звучат фамилии Рассела и Мура, упоминаются важнейшие парадоксы математики. А что за теорема, которую доказывает призрак Ленина Блуму? Что-то о противоречиях и аксиоматике математических формальных систем. Уншлихт определённо некий собирательный образ Витгенштейна и Гёделя, что поддерживают и некоторые упомянутые факты биографии. Просто в здешней реальности бога встретили не на вокзале, а в чемодане.)

Иными словами, перед нами книга не только о «загрузке» и трансгуманизме, но и об основаниях математики, конфликте математического платонизма и конструктивизма.

При этом Уншлихт называет математику не более, чем лингвистической игрой, а не наукой, изучающей сколько-то реальные объекты. Для Блума на тот момент это очевидная нелепость, но и истинная роль Уэста-Уэллса в его судьбе от героя тоже до поры сокрыта. А между тем эта фигура здесь очень кстати со своими рассуждениями о фантазиях и воображении, с мирами, которые он творил в собственных книгах. Читая «Страну вечного лета», мы оказываемся внутри лингвистической игры, где персонажи тоже постоянно играют в лингвистические игры. От погибших душ остаются в конечном счёте несколько аксиом да кроющееся в них изначальное противоречие, которых вполне достаточно для дальнейшего развития (ещё один привет диалектическому материализму?). Учитывая явные отсылки к неоплатонизму с его Единым-Неведомым как источником душ, а также намёком на возможность душ творить миры, не окажемся ли мы в итоге в одной из реальностей, нафантазированных ушедшим вслед воображению Уэстом? Замыкая круг этого постмодернистского Уробороса: текст и персонажи лишь лингвистическая игра, но если лингвистической игрой является сама реальность, то не являемся ли мы игрой этих персонажей и этого текста?

Если взаимопроникновение этих двух взглядов на математику и лингвистические игры можно считать разрешением философско-эпистемологической линии романа, то финальный диалог Блума и Рэйчел Уайт можно считать разрешением конфликта трансгуманистическо-политического. Мировоззренческие разногласия покуда никуда не делись, однако герои ведь готовы счесть победу над смертью безусловным благом, достойным первоочередной защиты. По всем возможным соображениям, включая собственную личную свободу.

Таким образом, перед нами обманчиво простой текст с громадным количеством отсылок и лингвистических игр разной степени очевидности. Вопрос, однако, не в этом. А стоит ли считать такую игру оправданной и удачной. Достаточно интересной художественно и философски.

С идеологической точки зрения роман показался мне довольно интересным и временами изящным, хотя не покидает ощущение, что автор мог бы высказаться смелее и интереснее.

Что касается недостатков художественных… Звучали обвинения в «клюкве». На мой взгляд, пример такого рода ровно один, и он упомянут в одном из встречавшихся отзывов: воспоминания экс-агента НКВД о бытности в Петрограде. Впрочем, Кулагин, судя по всему, был тот ещё поэт.

Феминистическая линия не показалась мне чрезмерно назойливой и гипертрофированной. Тем более, что героине придумана интересная и убедительная психологическая мотивация, а речь всё же о 30-х годах прошлого века, да ещё и в мире с сильно замедлившимся техническим и социальным прогрессом.

Сюжет действительно не балует чрезмерным напряжением, а экшн ближе к финалу отдаёт шаблоном и китчем. Но не забывайте: мы внутри лингвистической игры (и не факт, что только фигурально выражаясь), так что может сделать её забавнее и интереснее, чем немного шпионских пострелялок? Кроме того, книги с подобной плотностью отсылок и смыслов крайне редко столь просты для чтения и хвастаются хоть каким-нибудь сюжетом вообще.

Зато если следить за сюжетом и отсылками одновременно, напряжение мысли всё же увеличится, и скука станет куда более призрачным явлением.

На мой взгляд, этой книге, конечно, далеко до того прорыва, которым стал «Квантовый вор» и вся его трилогия. Однако роман безусловно хорош.