‘Серия «Фантастика: классика и современность»’

Беда в том, что как социальный мыслитель Майкл Салливан и в подмётки не годится Герберту Уэллсу. Британский писатель девятнадцатого века взял за основу общественный конфликт своего времени и, воспользовавшись методом экстраполяции, представил, к чему разрыв между общественными классами может привести спустя миллион лет. Американских же фантаст двадцать первого века нарисовал картину благостной утопии: генная инженерия, вечный двигатель, 3D-принтеры и телепортация. Надо ли объяснять, что такое утопическое будущее человечеству грозит ещё в меньшей степени, чем разделение на два биологических вида?

Единственным источником конфликта, который Салливан смог придумать, оказался

религиозный фанатик из нашего времени, увлёкшийся идеями социального дарвинизма. Когда источник конфлита лежит вне социума, для социальной фантастики это совершенный провал. А когда имя главного злодея становится известно к середине книги — это провал для приключенческой фантастики с элементами детектива.

Беда в том, что Салливан скопировал некоторые элементы фабулы из «Машины времени», но так и не понял, что Уэллс обращался прежде всего к своим современникам и говорил о вполне актуальных проблемах. О чём же, скажите на милость, остаётся задуматься нашему современнику после прочтения романа «Полый мир»?

О том, что воинствующий религиозный фанатизм — это плохо? Да разве кто-то из читателей научной фантастики в этом сомневается?

Беда в том, что Салливан не понял: он изобразил антиутопию. Мир тотальной несвободы, лишённый целей и перспектив. Мир, в котором за полторы тысячи лет не изобрели ничего нового, несмотря на то, что значительная часть населения занята наукой. Мир, жители которого уже, как кажется, всего достигли, им уже незачем развиваться дальше. Этакая голубая мечта человека общества потребления. Впрочем, Салливана нельзя судить слишком строго: большинство сочинителей утопий, начиная с Томаса Мора, не понимали, что создают антиутопии.

Да, это ремейк, от которого глупо было ждать откровений, но, как сказал поэт, «беда, что скучен твой роман».