‘Серия «Интеллектуальный бестселлер»’

Кризис среднего возраста это столь же обыденное явление, как и конфронтация подрастающего организма подростка с миром вокруг и с самим собой под эгидой гормонального дисбаланса и чувства собственного бессилия. Холден из романа Сэлинджера “Над пропастью во ржи” образ, сформированный на перепутье этих двух таких похожих, и вместе с тем таких разных тем. Дело в том, что Сэлинджер, будучи взрослым человеком, пережившим немало жизненных невзгод, писал о подростке, наделяя того собственными переживаниями, но описывая их приземлено, так, чтобы понял читатель возраста, так сказать, от мала до велика. Холден, будучи подростком, ведет себя так, как вел бы себя обычный среднестатистический взрослый из Америки середины 20-го века. Но вместе с тем он остается подростком. Его жизнь – это театр, в котором он является основным актером. И это то, что помогает читателю легко сопоставить себя с этим героем: он слаб, он чувствует себя не в своей тарелке, он находится в постоянном поиске и между тем плывет по течению жизни крупного мегаполиса как самодостаточная, основательная единица. Поэтому, мне кажется, столь неоднозначной и резкой была реакция на эту книгу.

Ее историческая значимость вовсе формирует отдельный пласт шарма произведения Сэлинджера. Этот пласт являет “Над пропастью во ржи” неким неприступным монолитом мировой литературы, который на самом деле является обыденным размышлением на тему тщетности бытия, выписанной под эгидой личностных переживаний автора. Да, крайне подробного и многогранного размышления. Возможно – самого удобоваримого и объемного в мировой литературе. Но все же такого, который редкий человек не переживал на своей шкуре в рамках не самых счастливых времен своей жизни.

Будет несправедливостью не отдать должное той композиции, которую собрал автор в финале. Ведь “Над пропастью во ржи”, мне кажется, именно тем и интересна, что вбирает в себя крайне объемный пласт тем и рассматривает их в столь небольшой и удобоваримой для изучения форме. То есть Сэлинджер смотрит далеко не на одну проблему. Он пытается вобрать в своё произведение все сопутствующие существованию детали бытности и рассмотреть их с позиции собственных переживаний, притом переживай разной тональности: то это неприятие таковой “липы” в поведении и отношениях, то переживания по поводу смерти близкого родственника, то переживания по поводу личностного несовершенства.

И вместе с тем все, что имеет книга, все равно не может предоставить того откровения, за которым к ней обращается читатель. То есть, не так. Может, но или возраст читателя должен быть немногим больше или меньше возраста главного героя, либо сам читатель должен переживать не лучшие дни своей жизни. Откровенно говоря, “Над пропастью во ржи” в принципе для таких людей может стать путеводным светочем, подсказывающим путь вон с волн меланхолии. Он очень прост и легок в прочтении и его темы столь родственны, что нельзя не проникнуться антуражем и временем, если хоть немного понимаешь главного героя. Однако от этого роман не перестает быть всего лишь размышлением о естестве и природе окружающего, когда глаза затмила пелена печали. Каждого в такие моменты посещали мысли сродни философии Шопенгауэра, а Сэлинджер их расписал простым и понятным языком… Но ведь оригинал-то всё равно более глубок и обширен в своём воззрении на сущее.