‘советская эпоха’

Этот роман следует читать, останавливаясь на каждом слове -- или не читать вообще. Только так можно в полной мере насладиться красотой языка и образом мысли писателя. А ведь я это не сразу поняла, что вылилось в бесконечные попытки начать чтение в привычном мне темпе с последующим осознанием того, что какая-то важная мысль была упущена. Приходилось возвращаться назад, порой не на одну главу.

С самого начала мне хотелось отправить главного героя куда-нибудь на войну, поближе к боевым действиям. Мне казалось, что бесконечные жизнеописания персонажей лишь отвлекают читателя от наиболее интересной части книги -- Первой мировой войне и Революции 1917-го года. Казалось, что перед глазами очередная история обыкновенного человека, и именно эта неособенность, в глазах писателя, и заслужила того, чтобы ее увековечили в романе. Только когда автор исполнил мое невысказанное желание и поместил доктора в центр партизанского отряда, стало понятно, что это бесконечные войны не дают в полной мере раскрыться характеру персонажа, чьими устами и мыслями говорил с читателем сам Борис Пастернак.

С самого начала, с монолога Николая, я в полной мере ощутила изящество рассуждений, свойственное автору. Ни тогда, ни позже не могла я сказать, что согласна с каждой его высказанной мыслью, однако все равно с нетерпением выискивала в тексте каждую фразу, которая могла бы принадлежать не героям, но их создателю. В равной степени меня покорила художественность создаваемых пейзажей. Уже тогда стало казаться, что с природой у писателя связана какая-то своя, личная философия.

И все же, задумываясь о впечатлении, которое произвел на меня роман, я понимаю, что прочитала его слишком быстро. Многие мысли остались не обдуманными, многие отсылки непонятыми. И сейчас, в мои двадцать лет, у меня просто не хватит терпения на глубокое понимание. Поэтому с доктором Живаго я прощаюсь не на один десяток лет, а вот с господином Пастернаком желаю продолжить общение.