‘советское кино’

Начиная рассказ о книге, сразу хочется сказать, - автор не из праздного лукавства назвала ее "Разрозненные страницы". Книга состоит из маленьких главок, которые, во-первых, мало связаны друг с другом и, во-вторых, иногда даже перемешаны по описываемому в них времени.
Книга несомненно интересна, но не захватывает (меня), в итоге целостного впечатления о ней почему-то так и не сложилось. Поэтому восприму-ка и я стиль автора и обойдусь разрозненными фразами.

*** Книгу вообще только условно можно отнести к разряду автобиографий. Конечно, там написано о происхождении Рины Зеленой, о ее маме и отце и т. д. Но все это как обязательная дань жанру, а вот настоящий азарт автора вызывают рассказы об окружавших ее людях и времени, в которое они жили. Тут уж, благо, фактура самая богатая: и время богато событиями, и многие знакомые очень и очень известны - Маяковский, Аркадий Райкин, Алексей Толстой, Максим Горький, Ираклий Андроников, Немирович-Данченко, Маршак, Барто, Раневская, Сергей Михалков и дальше, дальше...
Так что кто коллекционирует слепки времени - тому, безусловно, сюда.

*** Следствие из первого пункта - книжка очень помогает расширить знания о 20 веке. Я без конца блуждала между книгой и википедией, и это было очень интересно и захватывающе.
Одно бросилось в глаза - жуткие события, которые обычно связывают с 37-39 годами, здесь обойдены совершенно. Конечно, я не дочитала книгу, но дошла до описания военного времени, сейчас специально пролистала дальше - тишина. Гадать о причинах можно, но бессмысленно.

Тут заодно не могу не вспомнить. На днях пришла к маме за Андрюшкой, пока он заканчивал свои важные дела, смотрела ТВ, "Культуру". Из ТВ на меня смотрел человек из моего детства - Сергей Капица (а как же, дед у меня был инженер, бабушка - физик). И Сергей Капица, год за годом рассказывавший о своей жизни, ни слова не сказал об этих годах. Либо он-то сказал, но ТВ не показало? Есть вероятность и того, и другого хода событий.

*** Рина Зеленая с большой любовью говорит о детях - и в эпизодах, связанных с работой, и там, где в ее автобиографии проскользнет малолетнее действующее лицо. Она работала вместе с Агнией Барто, была первой, кто заметил Сергея Михалкова, а Маршак однажды подписал свою книжку ей такими стихами:

Как зритель, не видевший первого акта,
На свет появляются дети.
И все же они ухитряются как-то
Понять, что творится на свете.

*** Юмор, который, как говорят, составлял основу личности Рины Зеленой, сквозит и во всей книжке. Ее голос представляют себе прекрасно все - хотя бы благодаря черепахе Тортилле и, конечно, миссис Хадсон. Так вот, я легко представляю себе как она рассказывает эти разрозненные истории энергично, весело и с некоторой даже ажитацией.
Штрих к этому пункту добавят воспоминания Василия Ливанова из предисловия к книге:

Ее реакция на происходящее всегда была неожиданна, юмор - неподражаем. <...>
Однажды, после запозднившейся съёмки, мы с Риной спешили на вокзал к московскому поезду. Маленький студийный автобус мчался по пустому в этот час Невскому проспекту, прихваченному мартовским ледком. Я сидел спиной к водителю. Рина устроилась в самом конце салона, напротив прохода. Вдруг из переулка вылетело такси и ударило наш автобус в бок. Удар был такой силы, что Рину выбросило из сиденья, она пролетела через весь автобус и рухнула ко мне на колени, обхватив мою голову руками. И что она в этот момент выговорила?
— Спокуха — я с вами!

*** Пожалуй, на этом я остановлюсь.
Добавлю только, один момент, который можно считать предупреждением всем захотевшим прочитать. В самом начале книжки Рина Зеленая пишет, что она сама не видит смысла в воспоминаниях и не хотела бы их писать, но ее попросили. Не думаю, что в этих словах есть кокетство. Может быть не хотела, может быть не понимала зачем, может быть вообще тяги к письменному изложению не испытывала. И это чувствуется.