‘Ярослав Гашек’

- Швееееейк!
Низенький человек с добродушным взглядом покорно вырастает на моем воображаемом небосводе.
- Швейк, скажи, когда люди научатся понимать, что война - бессмысленна, зла, смехотворно и жестоко абсурдна?
Низенький человек сложит ладошки вместе и проговорит:
- Ничему научить их нельзя, покамест сами не испробуют. Вот, помнится, подле нашего дома жил один башмачник, так ему что ни говори, а он тебе в ответ: "Ну-с, сударь, а ботинки все-таки лучше". Когда поняли, что он даже на вопрос "Сколько лет тебе?" это самое про ботинки отвечает, испугались, приняли за рехнувшегося. А как по мне, так он прав был. Когда пришла война, сколько бы отдали многие, чтобы на них были ботинки, которые лучше гораздо солдатских сапог!

Какой трогательный, верный, смелый роман. В нем такая сила, такая веская аргументация, что подгибаешься невольно. Устами бравого и наивного Швейка истина будет сиять даже почище, чем устами каких-нибудь младенцев. Этот человечек, смешными потоками своей нелегкой судьбы продирающийся сквозь мировую войну, носит в себе главное оружие против всех войн - смех. А еще искреннюю прямодушность, прямо граничащую с вызывающим ярлыком идиотизма, навешанного на него медкомиссией только потому, что та самая медкомиссия крайне удивилась нахождению в своей стране не уклоняющегося от службы.

Каким мастером нужно быть, чтобы в рассказы, сыплющиеся из Швейка, как из рога изобилия, поместить абсолютно всё, что нужно сказать о войне: вспороть лживость военных мотивов, осмеять непрерывающуюся чехарду перестановок боевых частей; паранойю среди верхушки, когда каждый второй (если не первый) отправляется на допрос по подозрению в подстрекательстве к бунту... Система построения повествования легка и приятна: мы плывем по течению вслед за Швейком, которого злоключения мотают с тыла на передовую, с допроса на поиски своего полка, с мчащегося невесть куда солдатского вагона до плена. И Швейк, благодаря своей невообразимой честности и стопроцентной незлобливости, будет принимать как данность самые тяжелые невзгоды, и по пути не будет уставать радовать читателя прибаутками из своей памяти.

По-хорошему смешная книга, с перчинкой, но не перегибает. Наоборот: именно таким юмором, - колким, слегка издевательским, но не злым - и можно говорить о такой трагической вещи, как война. Причем война здесь показана совсем не в смешливых интонациях, она беспощадна и грозна, бессмысленна и навевает жуть. Но каким-то образом Гашеку покорился рецепт юмористического романа о войне. Швейк - как былинка в поле, носимый ветром во все стороны. Его доброта и открытость - щит от безраздельного ужаса, его плутовская насмешка дает лучший бой всей несуразице, творящейся вокруг. Да и сами ситуации, отдам должное автору, тоже приводили временами в восторг. Чего стоит только история с дешифровкой при помощи романа-двухтомника, когда командующий читает шифр по одному тому, а все его подчиненные - по другому...

Я бы моталась по путанным командирским указаниям еще непростительно долго, будь возможность читать роман и далее. Прелесть Швейка (и не только его, конечно. Вольноопределяющийся - мой герой, прирожденный нонконформист!) во многом состоит в том, что не замечаешь, как пролетают его приключения, потому что он к любому случаю подыщет уютную историю, иногда немного сказочную, но, как все мы знаем, в ней и ложь, и намек. Слушаешь, слушаешь, а всё мало. Лукаво зовёт за собой этот милый авантюрист, и нельзя не идти.

Эту книгу будут читать и без моего нехитрого рассказа. Ее веская острота, мудрость, а самое главное, наверное, смех, - будут приводить к ее страницам все новые потоки читающих.

- Швееейк!
Что-то еще мне нужно было узнать.
А его голубые глаза с прищуром смотрят вдаль. И мне не хочется больше его ни о чем спрашивать, хочется просто помолчать рядом с хорошим человеком.