‘женская проза’

Я давно примеривалась к этой печальной скандинавской саге. Мне нравятся семейные истории, в которых переплетаются судьбы многочисленных персонажей, и я всегда их оставляю как бы про запас, чтобы прочитать неспешно, растягивая удовольствие и погружаясь в атмосферу чужих жизней, прошедших времен и не имеющих ко мне никакого отношения событий.

Жизнь трёх поколений одной семьи, без особых изысков описанная в этой книге, напомнила мне шумный перекрёсток или оживленную улицу, которые показывают в убыстрённой съёмке: непрекращающееся движение, что-то постоянно исчезает, что-то появляется на фоне неутихающего шума света и времени, и всё это камера «приемлет равнодушно», никого и ничего не персонализируя, не становясь ни на чью сторону. Что происходит в этой книге? Да, собственно, ничего! Просто проходит жизнь.

И не сказать, чтобы это были очень интересные жизни. Можно даже сказать, что на долю каждой из трёх женщин вообще не выпало ничего примечательного, а жизнь вокруг них или вне их маленьких радостей и горестей не то чтобы уж очень сильно их интересовала. В книге больше описаний беременностей и родов, внутрисемейных событий (кто-то уехал, кто-то купил дом, кто-то разбил сад) и домашних хлопот (купили платье, сшили занавески, испекли пирог), чем войн, революций или социальных катаклизмов. Каждая из героинь сосредоточена на себе, семье и своей женской жизни. Но как раз в этом, видимо, и есть особенность и большой плюс этой книги – она не столько социальна и исторична (в ней нет ни политизированности, ни слащавой выпрямленности, да и не надо! такого мы уже начитались в юные годы), сколько этнична, антропологична и по-своему психологична. Она – о женщинах как таковых, а не женщинах революции, войны, экономических тягот, трудовых побед, гендерных преодолений и прочего. Она – о своеобразной ментальности шведских/норвежских женщин, об их самовосприятии. И несмотря на простоту и «скандинавскую обнаженность», чтение её оказалось своеобразным заплывом в долгую историю не очень привычных мне супружеских и материнско-дочерних отношений. Мне было даже жаль, когда всё вдруг закончилось – так же тихо и спокойно, как и началось.

Но если всмотреться поглубже, то окажется, что это чуть ли не феминистская книга. Она художественно иллюстрирует изменения женского самосознания на протяжении почти полутора веков. Нить времени связывает жизни трёх женщин, мужчины в них составляют только фон, не всегда выигрышный. Сначала Ханна с её внутренним самоподавлением, унаследовавшая от матери почти буддийское смирение к собственной жизни и принимающая всё, что ниспошлёт судьба, с поразительным внутренним равновесием. Её жизнестойкость необыкновенна, но следовать её примеру почему-то не хочется. Наоборот, на протяжении всей книги её жалеешь, ей сострадаешь и хочешь показать ей иные женские горизонты, хотя и понимаешь, что это безнадёжно. Потом Юханна, пытающаяся жить вопреки материнской традиции, бунтующая против несчастий, ищущая свою самобытность и желающая жить не так, как мать, а «по-другому». И, наконец, Анна, кажущаяся вполне современной, по крайней мере более свободно, автономно и достойно мыслящая и реализующая себя за пределами одной только женско-материнской роли. Но со временем в ней прорастает и продолжает жить женский опыт матери и бабушки. Она их начинает понимать, оправдывать, по-новому любить, и... круг вдруг замыкается. В итоге – возвращение на круги своя, почти по Некрасову: «…долюшка женская! вряд ли труднее сыскать».

Читая «Анну, Ханну и Юханну», я не раз вспоминала «Женщин дома Нискавуори», «Женщину при 1000 °С», «Кинокаву», но эта книга по сравнению с другими странным образом цепляет своей неуступчивостью и прямолинейностью. Наблюдая за обыденным течением женских жизней с их смертями-рождениями, любовями-разводами, богатством-бедностью, незаметно втягиваешься в этот извечный бытийный хоровод и… начинаешь видеть в нём ценности и смыслы, о которых не задумывался раньше. «Перепахать» меня, как книга Чернышевского Ленина, сага М. Фредрикссон, конечно, не «перепахала», но её Анна, Ханна и Юханна кое-чему всё же научили.