Классическая проза

Всякий раз, когда кто-нибудь начинает употреблять имя Обломова в качестве ругательного сравнения или твердить про искоренение «обломовщины», моя рука тянется...

Тянется к тому, чтобы достать из шкафчика подушку и в знак солидарности с самым недооцененным героем русской классической литературы залечь на диване, отъединившись от жестокого и несправедливого мира...

Вообще, лежа на диване, а не носясь сломя голову на работе, общаясь с приятелями или сажая картофель, я склонен размышлять. Впрочем, я не достиг еще полного диванного совершенства, а потому скрашиваю свой досуг чтением книг, смотрением футбольных матчей и блужданием по просторам Интернета. Нет чтобы просто лежать и размышлять. Или еще лучше: совершенно не размышлять о суетном и преходящем, а мысленно переписываться с Сенекой...

Собственно говоря, лежание Обломова на диване доказывает, что в нем сокрыта силушка богатырская. Кто как не Илья Муромец столь же долго лежал без дела? И Обломов лежит, но лежать будет до скончания дней своих, ибо нет абсолютно никаких оснований для того, чтобы слезть...

Время такое, что подвиги не требуются. Точнее сказать, за подвиги принимается скупка акций железнодорожных компаний, пропаганда идей каких-нибудь Молешоттов, издание скучных толстых журналов и беседы о «грядущем счастье России». Нашему богатырю такие подвиги вовсе не интересны, а потому он будет лежать...

Кстати, и Штольца ругать я тоже не позволю. Штольцы суть народ весьма полезный, деловитый и необходимый для правильного обмена веществ в общественном организме. Но без должного противовеса в лице лежащих на диване созерцателей способны совершенно загнать до смерти тех, кто окажется в их кильватере...

И еще одно наблюдение. Обучаясь в школе, я как-то чуть не схлопотал тройку за сочинение, заявив, что из всех героев изученных в тот год произведений один только Обломов и есть нормальный, здоровый в моральном отношении человек. Старушек топором не склонен убивать, снобом подобно Онегину с Чацким не является, пакости в духе Печорина не изобретает, невежество свое под соусом радикализма а ля Базарофф окружающим скормить не пытается. Лежит на диване, зла никому не делает, и тем уже хорош, что и осчастливить других не пытается. Мы то ведь знаем, что океаны крови пролиты теми, кто осчастливить ближних своих пытался...

Завершаю писать сей отзыв и отправляюсь на свой уютный диван. Мне сегодня предстоит на нем свершить немало: посмотреть матч «Челси» против «Эвертона», пересмотреть заново парочку комедий Гарольда Ллойда, а на сон грядущий потешить себя Максом Фраем и биографией князя Курбского. А может и просто полежу без дела, размышляя о том, как тихо падают снежинки...