Классическая проза

В хорошей книге читается присутствие Бога. Процесс создания таких книг можно найти на старых иконах - автор пишет, а за плечом у него стоит ангел и помогает выбрать правильные слова. Допускаю, что такой автор может быть даже атеистом, по крайней мере, называться таковым в свободное от творчества время, а выбирая автора будущей книги, ангел не всегда обращает внимания на степень его религиозности.

В хорошей книге присутствие Бога узнается появлением надматериального мира в материальном. Стоящий за плечом ангел помогает автору выбрать слова, из которых фантазия читающего с удивлением и радостью узнавания создает образы. Образы, в которых «... из озерных дыр, да и вообще через любую лужу сюда полезет посторонний мир. Иль этот уползет наружу.» (с) И. Бродский.

"Искра жизни" это хорошая книга.
Обтянутые гобеленом кресло и диван восемнадцатого века. На гобелене изображены пастухи и пастушки. «… она ничком повалилась на диван (...) сотрясаемая рыданиями. (...) Со спинки дивана сквозь растрепанные волосы с веселым равнодушием смотрели из своего восемнадцатого века пастухи и пастушки.»

В развалинах нашли труп главного городского нациста. Его нужно перенести, но носилок нет. Вместо них используют лежащую рядом сорванную с петель дверь. «... Это была старинная, резной работы дверь шестнадцатого века, с изображением найденного в корзинке Моисея. Она треснула и слега обгорела. Взяв труп за плечи и за ноги, они подняли его, чтобы положить на дверь. (...) Труп лежал на широкой двери. Из-под правой руки его улыбался из своей тростниковой корзинки младенец Моисей.»

Уютный городок в долине рядом с концлагерем. Большинство сотрудников лагеря живут в этом городке. В течение многих лет узники умирая видят уют своих мучителей. Начались авианалеты, городок методично разрушает авиация союзников. Бушуют пожары. «Старый город горел как солома. Он состоял почти из одних деревянных построек. Огонь прыгал от дома к дому. Река, отражавшая языки пламени, казалось, горела вместе с городом. (…) Огонь поблескивал даже в глазах мертвецов, которые были аккуратно уложены один на другого.»

Имена мертвых на стенах барака высвечивает луч солнца из маленького окна. За каждым именем жизнь. Двигающийся луч солнца привлекает внимание по очереди к каждой надписи - жизни. «Летом, когда солнце поднималось выше, показывались и другие, нацарапанные внизу надписи, а зимой четырехугольник скользил лишь поверху. Но их было много - русских, польских, еврейских надписей, так и оставшихся невидимыми, потому что свет никогда не падал на них.»

Наступает вечер. Над лагерем сумерки, городок в долине после нескольких авианалетов лежит во мраке. Двое узников смотрят из темноты лагеря на темноту снаружи и вдруг… «Сумерки наступили неожиданно. Солнце коснулось верхушки горы, и город мгновенно погрузился в голубую тьму. Окна погасли. Река затаилась. Все вокруг затихло. (…) Только небо ожило, разгорелось. (…) Широкие лучи, протянувшиеся из-за горы, казались сотканными из света ветрами. (…) Один из этих последних лучей упал на маленький белый домик, стоявший на холме, и он еще долго мерцал среди всеобщего мрака, словно маяк...»

Барак с надписями на стенах сгорит. «… вместе с этими стенами, свидетелями стольких смертей страданий, горели имена и надписи. Раздался оглушительный треск. Пламя взметнулось еще выше. Крыша барака рухнула внутрь, подняв в небо тучи искр…».

Каждое имя маленькой искрой будет унесено в весеннее ночное небо.