‘философская проза’

Может показаться, что со времен великого сборника «Ананасная вода», в котором В.О. вдруг вступился за (им же самим ранее разогнанное) ностальгическое отечественное облако тэгов, с гагаринской улыбкой, циолковской бородой и счастьем для всех (даром), Пелевин пишет из года в год один и тот же роман-анекдот, упирая на буквализированные метафоры и разоблачение текущих сетевых хэштегов, мемов и коммерчески успешных жанров в спектре от хронооперы до полицейского триллера. А вот вам про консюмеризм, а вот про гебню, а вот вам про Украину, а вот про экзистенциалистов, а вот вам про соцсети, а вот вам еще! «Сталкеровской» колбасой по мордасам. Шлёп-шлёп-плюх! Уноси готовенького.

Но было бы странно, если бы нам казалось что-то другое: за прошедшие лет девять ветряные мельницы и темницы духа, с которыми уже тогда бился последний рыцарь нашей литературы, стали более-менее бастионами национального самоопределения и фундаментом новейшей медийной повестки.

В этом отчасти есть и наша вина, что великому философу из Чертаново, переместившись куда-то в Шамбалу, приходится и оттуда талдычить нам про одно и то же по нескольку раз подряд, упражняясь в доступности изложения материала, всячески кривляясь и жонглируя мясными деликатесами. И что наилучшим, видимо, способом подачи этого материала в наши дни являются анекдоты из газеты «Тёщин огородик» и нарочито вульгарные каламбуры, которые в пору на тачанках и бронепоездах рисовать (прям как встарь «Даешь ПОО(б)» и т.п.). Ну, а мы разве иначе поймем? Это не у Пелевина проблемы с фантазией, это у нас проблемы с тем, что мы живем в ожившей фантазии Пелевина. В его этой самой буквализированной метафоре.

А он ведь еще когда предупреждал! Фейсбук, айфон, гламур, гендер, политкорректирование, стартапы, жизнеутверждающие коучи, духовные гуру и психоактивные вещества, бодипозитив и метанарратив… Как же хорошо, что есть человек, который может нам (в который раз) спокойно и сочувственно объяснить, до каких космических степеней и анатомических пределов нам это всё НЕ надо. Буддизм и мизогиния, за которые по привычке цепляется аудитория, тут, конечно, особо не причем – самым буддийским текстом у Пелевина до сих пор остается сонет «Психическая атака» (тот, в котором вместо букв — солдатики), а самым мизогиничным — рассказ «Ника» (хотя там даже не про девочку), скорее тут можно наблюдать ностальгическое возвращение к мезоамериканской эзотерике, с которой всё когда-то начиналось на рубеже девяностых, но сколько в этом печальной самоиронии!

Препарируя привычные смыслы, высмеивая повседневный абсурд нашей жизни, абстрагируясь до внетелесных материй, В.О. учит нас, как кажется многим сетевым обозревателям, вовсе не выключать «голову» и «сердце», а совсем наоборот. Но чем дальше – тем чаще так, чтоб нам было понятней. И это больше говорит о читателях, чем об авторе.

Проблема с пелевинскими цитатами, что уровень их афористичности настолько высок, что начав с одной-двух, довольно сложно будет остановиться. Не будем ничего цитировать из «Фудзи», хотя там много прекрасного, но вот еще в девяносто девятом, помните, сказал же: «…надо, чтобы была четкая и простая русская идея (…) тыр-пыр-восемь-дыр и нефига так глядеть». Уже тогда возникли опасения, что пяти страниц, выделенных персонажу заказчиком, будет маловато – а тут, как показывает практика, и шестнадцати романов не хватает. Но общие контуры более-менее наметились, спасибо. Извините, что до нас так долго доходит.

А вообще нам всем, конечно, ужасно повезло, что в эти неспокойные времена у нас есть Виктор Олегович. Только на него вся и надежда.