‘современная россия’

После неоднозначного «Айфака 10», Пелевин вернулся к чуть более раннему, ровно на год, роману в качестве ориентира — «Лампа Мафусаила, или Крайняя битва чекистов с масонами». И если при выходе «Лампы Мафусаила» усредненной характеристикой всех рецензий было «веселый, но странный», при выходе «iPhuck 10» — «роман понравился», то в случае с «Тайными видами на гору Фудзи» чаще всего отмечается, что роман «легкий». Он действительно легкий, и для меня тоже, по сравнению с предыдущей книгой, и уж тем более по сравнению с «Т» или «Цукербринами». Дело, конечно, не в сложности понимания, а в ощущении. Самый страшный момент для меня произошел сейчас, при написании отзыва, когда я глянул, сколько страниц было в этой книге и в двух предыдущих. Думайте, что хотите, но 416. Во всех трех. 416 и всё. Казалось бы, экая наглость: так хамски, словно у него в контракте прописано, создавать произведение искусства на 416 страниц, ни больше и ни меньше. Невольно возникают мысли о том, как же это всё подгонялось под условное число, обрубались живые слова творца, али неискренне добавлялось что-то для нужного объема. А возразить можно следующее... Порфирий Петрович, он же Виктор Олегович, занимается не каким-то богоугодным творческим процессом, это не муза ему благоволила, нет. Он создает текст. В прошлогодней книге нам популярно объяснили, как это делается. И ругать за это ПВО — значит грешить против постмодернизма, который суть и есть игра.

Две сюжетные линии идут параллельно, знаменуя в конце романа некий синтез противоположностей, слияние инь и ян. На протяжении повествования противоположности в каждой отдельной линии переливаются и сменяют друг друга. Это заметно и в путешествиях по глубинам сознания Федора Семеновича (из подвижности в покой, а из покоя вновь поскорее в спокойную подвижность), и в становлении Тани (из красотки-женщины в брутальную феминистку для максимального достижения мужского начала, из которого само таким образом зарождается женское). Виктор Олегович играет с крайностями, качая персонажей, будто маятник. Для достижения равновесия ли?

Сюжетная линия Феди мне понравилась гораздо больше. Предполагаю, что не только мне. Большинство преимуществ лежат в этой половине книги. Здесь есть всё. От гештальт-психологии до стартапов, от постижения буддийских техник до мирянских забот об отсутствии удовольствия. Что мне в целом понравилось больше всего — это описание состояний погружения в джаны и дальнейшее ощущение инсайтов. НАКОНЕЦ-ТО. Во-первых, наконец-то буддийские практики описаны таким языком, что всё стало понятно и чувствуется на себе. Во-вторых, наконец-то любимый Пелевиным буддизм максимально органично вписался в полотно романа. Мы с вами не братки, и не олигархи, но язык данных персонажей нам понятен больше, посему описание их речами духовных практик воспринимается легко и мягко, отчего и весь роман становится легким. По поводу олигархов есть один из немногих недостатков романа — они говорят, как братки из 90-х. Т.е. нынче уж 2к18 (как принято говорить) год, а сильные мира сего у Виктора Олеговича остаются неизменными. Я могу лишь предположить, что в шкуру других он влезать не умеет, но судить не берусь. Второе главное достоинство линии Феди — сам сюжет, сами находки и происходящие события. Оказывается, вот что может по-настоящему испугать таких, казалось бы, полубогов, какие-то непонятные мирянину внутренние терзания. А как они решили бороться с просветлением — это просто анекдот. К слову говоря, к концу книги я уж подумал: «ну... а политическая повестка будет? хоть чуть-чуть? тут у нас как бы много чего произошло, именно с осени 2017 года» И тут в конце книги Пелевин мне отвечает разрушающей просветление практикой болтовни ни о чем. Ринат, Юрий и Федя начинают трындеть о социалке, о Донбассе, о ЦРУ, об отравлении Скрипаля, о вате, либералах, американцах и ракетах... В общем, это описано таким потоком отборного, простите за выражения, поноса, что сразу становится ясно отношение ко всему ПВО. В романе есть фраза: «Мы живем в эпоху, когда всё настолько ясно, что спорить о чем-то с пеной у рта можно разве что в телестудии за деньги». В точку. Не так давно, с полгода назад, и до меня дошла эта истина. Во времена постмодернизма и постиндустриализма, эпохи отсутствия ценностей и размытого марева правды, самым трезвым подходом будет относиться ко всему с иронией, ничего не воспринимать на полном серьезе. Также роман хорош мимолетными отсылками к произведениям мировой литературы, годящимися для описания буддийских состояний: путешествие автостопом по галактике, сад расходящихся тропок. В линии Тани есть упоминание об осени патриархии. Приятно греет душу то, что, возможно, многие и не заметят этих отсылок, а ты такой молодец, заметил. Работа автора на создание секты, считающей, что ее члены умнее и понимают больше остальных, перефразируя слова Дмитрия Быкова. В целом линия проста и органична, увлекательна и умилительна. Она построена исключительно хорошо.

Линия Тани интересна российскому читателю в меньшей степени. Во-первых, этот стёб над тем феминизмом, который до нас еще не проклевался, мы слышим о нем издалека. О феминизме чрезмерном, трендовом, и стёб над ним достигает столь же вселенского масштаба. В данной линии, возможно, что-то и посмешнее, например, pussyhook или обозначение мужчин словом на букву «х», или сам процесс забрасывания крюка, или ножничный половой акт в лучших традициях «Жизни насекомых» и «Чисел». Однако постижение сути мира через неких сменяющих друг друга гуру, ритуальные этапы учения и пр. — всё это уже было, от «Ампир В» до «Смотрителя» (указываю только самые утомительные проявления сего приема). В целом, атака на боевой феминизм может считаться либо ударом мимо цели, либо прививкой от болезни развитого общества, других вариантов не вижу. Так эту линию и нужно рассматривать. Опять же, не забывая о юмористической составляющей. Еще в линии Тани, помимо самого феминизма, отлично создана призма патриархии, всё зло от нее и т.д. Реальный мир успешно накладывается на игуановскую призму нахождения во всем происков патриархии.

Финал романа обычен для Виктора Олеговича. Никакого подъема-переворота сюжета не происходит, эпоса и драмы немного, у Пелевина другая задача — он просто доводит начатое до конца. Плевать ему на концовки. Ну да, соединил две линии, да, соединил магическое действие боевого феминизма и реабилитации в мирянина в одно проявление в объективной реальности, ну, побаловался немножко. Но это неважно, в книгах ПВО важен сам процесс.

А процесс, в свою очередь, прекрасен. Это всё тот же Пелевин, все те же филигранно отточенные фразы и кажущиеся мимолетными обдуманные мысли. Всё тот же любитель матерых анекдотов, солипсизма, буддизма, стёба и прозрения. Всё тот же острый ум, благодаря которому соединяется несоединимое. Но это и другой Пелевин. Как бы вам объяснить... Вот если раньше вы были во второй джане и затем попали в третью — вот такой в этом романе Виктор Олегович. Он не жжот напалмом, как в «S.N.U.F.F.» или «Числах», он легок и приятен, стилен и улыбчив. Есть такое современное слово «ламповый». Так вот Пелевин в этой книге именно «ламповый».

Напоследок наиболее запомнившиеся цитаты:

- Мы живем в эпоху, когда всё настолько ясно, что спорить о чем-то с пеной у рта можно разве что в телестудии за деньги

- Все звери живут просто на Земле; страны – это виртуальные загоны для людей

- Все, за что мы бьемся в жизни – это перестановка букв на дисплее ума, корректура «рассказа про нас», который читаем «мы сами», хотя оба члена этого уравнения есть голимейшая подделка, ежесекундно разлетающаяся вдребезги… О ужас, о безысходность, о подлость, о бездна… И из бездны этой нет выхода. Мы можем родиться при авторитаризме, умереть при совсем другом авторитаризме, но из-под этого главного наперстка нам не выползти никогда. Но есть и хорошая новость. Кто умирает в конце сеанса? Да никто. Вот только этот нарратив. Помнишь, как пели в восьмом классе? «Если у вас нету тети, то вам ее не потерять. А если вы не живете, то вам и не, то вами и не, то вам и не умирать…»

- Тестостерон … это гормон понта

- «Прилетит вдруг волшебник в голубом вертолете и бесплатно покажет кино...» Весь ужас, все издевательское лицемерие русской судьбы поймано в этой песне. Вот человек мечтает о чуде, ждет его, приближает как может, молится заветному камню, вовремя плюет через плечо, выстраивает продуманные отношения с метлой и порогом, словом, много лет делает все как надо, и наконец — чу! — он услышал Силой. Рокочут лопасти, с неба спускается голубой вертолет (час полета — штука баксов), из него выходит волшебник — и что он делает? Превращает камни в золото? Дарит вечную юность? Дает принца в женихи? Нет, он б е с п л а т н о п о к а з ы в а е т к и н о. И улетает.

- Пошлость собственной мечты была так заметна, что Таня понимала: даже мечтать и горевать ей приходится закачанными в голову штампами, и по-другому не может быть, потому что через все женские головы на планете давно проложена ржавая узкоколейка, и эти мысли — вовсе не ее собственные надежды, а просто грохочущий у нее в мозгу коммерческий товарняк.